Глава 12 Новая Гвинея: «мстительный» каннибализм и табу Если путешествовать к востоку от Борнео, окруженного тремя морями, то можно добраться до Новой Гвинеи, этого второго по величине острова в мире. Мы снова в бассейне Тихого океана.Новая Гвинея лежит к югу от экватора, а

Анатолий ГРИЦКЕВИЧ доктор исторических наук1917-1921Минск «Современная школа»УДК 94(477)" 1917/1921" ББК 63.3(4Укр)Г85Серия основана в 2009 году Автор серии «Неизвестная история» А. Е. ТарасПод научной редакцией Л. Е. ТарасаГрицкевич А. П.Г85 Борьба за Украину, 1917-1921 / А. П. Грицкевич; под

Родился Анатолий Владимирович Тарасов 10 декабря 1918 года в Москве, где и провёл всё детство.

После семи классов Тарасов пошёл учиться на слесаря-инструментальщика в фабрично-заводское училище. В этой профессии он и проработал пять лет, помогая своей семье. Но тренировки не оставил. "В 19 лет «Юный динамовец» рекомендовал меня в Высшую школу тренеров. Там у нас была прекрасная обстановка. Мы жили интересами спорта, интересами друг друга. У нас была отличные команды по футболу и хоккею с мячом. А в 1939 году меня пригласили тренировать футбольную команду «Динамо» (Одесса)".

1 августа 1939 года Тарасов запомнил навсегда. Утром он сдал последний экзамен по химии, потом расписался со своей женой Ниной Григорьевной, а уже вечером укатил в Одессу. «Во время войны мы оба жили в Москве. Толя числился в составе клуба ВВС", – вспоминала жена Тарасова.: "А я занималась с ребятами в лыжной спортивной секции на стадионе «Динамо». Да-да, и во время войны наш народ занятий спортом не бросал. Помню, что после каждой тренировки я заходила по дороге в брошенные мастерские и подбирала доски, чтобы топить буржуйку. Однажды вдруг звонок: «Команду ВВС отправляют в эвакуацию, в Арзамас. Тебя муж на Курском вокзале ждёт!» Я собрала носки, тёплые вещи и бегом туда – трамваи уже не ходили. А на вокзале столпотворение, эвакуация полным ходом идет. 16 октября 1941 года на дворе – немцы к Москве рвутся…Господи, думаю, где я найду тебя, Тарасов! Вдруг слышу: «Нина! Нина!» И вижу, что Толя залез на фонарный столб, и зовёт меня оттуда. Я стала уговаривать, чтобы он взял меня и дочку с собой. А он так уверенно говорит: «Не волнуйся, Москву сдавать не будут! Береги дочку». И я поверила, проводила его и пошла домой спокойно. А вскоре муж вернулся. Их перевели в Москву, и они стали охранять Центральный дом Советской армии. А еще их посылали в действующие части обучать солдат рукопашному бою. Мужчины ведь и эту науку в институте физкультуры в обязательном порядке проходили. Тогда мы стали видеться уже чаще, но жили все равно раздельно. Я дома, он – в казарме. Только после войны нам дали комнату в коммуналке, целых 17 метров. Она казалась настоящим раем – там батареи были, топить не надо!»

Любовь к хоккею всё-таки перевесила футбольную привязанность Тарасова. Когда в 1946 году в Советский Союз пришёл новый вид спорта, Анатолий Владимирович схватился за него обеими руками, хотя по собственному признанию поначалу к «шайбе» в стране относились настороженно.– Мы встретили новый хоккей в штыки, пока нам не объяснили, в чём дело. Сначала нам просто приказали играть в этот новый хоккей, а потом сказали: «Да вы что, товарищи? Это олимпийский вид спорта! Этим спортом можно прославить всю страну». Тогда всё и началось. В первом же чемпионате СССР Тарасов в составе ВВС стал лучшим снайпером турнира, забросив 14 шайб, но сами «лётчики» финишировали лишь на пятом месте, а уже в следующем сезоне Анатолий Владимирович выступил в роли играющего тренера ЦДКА и привел армейцем к первой победе в чемпионате. В хоккейной команде ЦДКА его сразу прозвали теоретиком – за то, что постоянно что-то советовал и объяснял. И как-то так само сложилось, что он стал играющим тренером. Хоккеисты сами его и выбрали. Тем более что опыт наставника у него уже был. Он ведь и в футбольном клубе ВВС обязанности старшего тренера исполнял.

"Мы тренировались на первом в стране искусственном льду размером в 120 квадратных метров в Марьиной роще. Команде ЦДКА на катке было отведено время с 12 ночи до 6 утра. На пятачке могли тренироваться одновременно 4-5 человек. Не знаю, каким образом игроки добирались до катка, но никто никогда не опаздывал. И недовольных не было. Не думали тогда об условиях, не думали о том, что получим за хоккей, а думали, как овладеть им". В 1948 году Тарасова назначили тренером сборной Москвы, которая проводила товарищеские матчи против чехословацкой команды ЛТЦ. По сути, под названием сборная Москвы, выступала команда СССР, поэтому ещё за шесть лет до первого выступления сборной на чемпионате мира Тарасов стал тренировать лучших хоккеистов страны.

"На стадионе «Динамо» собралась необычайно большая для зимы аудитория – 30-35 тысяч болельщиков. Выиграли тот матч мы со счётом 6:3. Удивлялись не только гости, зрители, но и сами победители. У меня и потом было немало приятных минут в моей спортивной биографии, но большей радости, чем в тот день, я всё-таки никогда не испытывал". И это говорит человек, который 17 раз выигрывал вместе с ЦСКА чемпионаты СССР, 9 раз приводил сборную СССР к победе на чемпионатах мира и трижды выигрывал Олимпийские игры.

«Из сборной тренеры ушли в 1972 году. Тогда на команду здорово надавило руководство страны – требовали, чтобы мы в последнем матче турнира сыграли с чехами вничью. В этом случае мы занимали первое место, а чехи – второе. Но наших друзей из соцлагеря разнесли 5:2, и Тарасов с Чернышёвым сразу попали в опалу. Анатолию не стали даже вручать орден Ленина, хотя это планировалось за победу на Олимпиаде", – вспоминала жена Тарасова: "Но главное – тренеров отстранили от сборной. И отобрали мечту – сыграть с канадцами в Суперсерии-72. Нашу команду на этих матчах возглавили Бобров и Борис Кулагин. Принять Анатолия в свой штаб они категорически отказались. Более того, в пику Тарасову и Чернышёву Бобров отчислил из сборной армейца Анатолия Фирсова и динамовца Виталия Давыдова. А ведь оба они были трёхкратными олимпийскими чемпионами, одними из лучших в нашей команде…»

А в 1975 году Тарасов ушёл и из ЦСКА и на год даже вернулся в футбол, став тренером армейцев, с которыми занял 13-е место в высшей лиге.

Ну а после окончания карьеры Тарасов возглавил детский турнир «Золотая шайба». К соревнованию тут же стали относиться серьёзно, тем более, что в штаб вошли прославленные хоккеисты – Борис Майоров, Александр Рагулин, Анатолий Фирсов, Александр Мальцев… Сложно сказать, знали ли эти люди, за какое значимое и важное дело они взялись, но уже через несколько лет практически вся страна была больна хоккеем. От мала до велика, от Тихого океана до Балтики – без исключений.

По предложению Тарасова в стране прошел смотр-конкурс по строительству хоккейных коробок в городах и посёлках. Помогали и местные власти, не скупившиеся на хоккей. Даже промышленность, оценив ситуацию, резко увеличила производство детского хоккейного снаряжения, клюшек, шайб, перчаток и шлемов.

Впрочем, до нынешних комфортных условий тем хоккейным матчам было далеко. Зампред Москомспорта Алексей Пыжов вспоминал, что вместо наколенников юные хоккеисты использовали журнал «Наука». Но и без качественных площадок и нормальной формы, без прочных клюшек и быстрых коньков дети постигали азы хоккея, и делали это с упоением. А многие из тех десятков или даже сотен тысяч мальчишек, принимавших участие в «Золотой шайбе», шёл дальше по хоккейному пути и вырастал в чемпиона страны, мира, Олимпийских игр.

Здесь начинали такие легенды как Владислав Третьяк, Валерий Харламов, Александр Мальцев, Владимир Мышкин, Владимир Крутов, Вячеслав Фетисов, Игорь Ларионов, Зинэтула Билялетдинов, Валерий Каменский. Одних только этих имён достаточно, чтобы оценить размах и значение турнира. А ведь были и другие – сотни прекрасных хоккеистов и тысячи ребят, которые просто росли здоровыми и сильными.

«Жена как-то разглядывала наш семейный альбом, - рассказывал Игорь Ларионов, выигравший все основные титулы мирового хоккея. – Ещё молодая мама, отец, брат Женя. Наткнулись на фотографию, где мне тринадцать: в хоккейной форме сижу на лавке, отдыхаю между сменами. Это я в Череповце, на финале всесоюзного турнира «Золотая шайба». Мы, воскресенцы, первыми тогда стали. Там наша тройка получила приз как самая результативная. Приз газеты «Пионерская правда». А взрослыми мы вместе с Крутовым и Макаровым шесть лет подряд аналогичный приз получали, только уже другой газеты – «Труд».

Таким был великий учитель и наставник Анатолий Владимирович Тарасов. Лучше всего, наверное, сказать его же словами:
«Мне жаль людей, которые равнодушны к спорту. Мне кажется, они здорово обедняют свою жизнь. Что касается меня… Вот скажут: начни жизнь заново – и я снова выберу стезю тренера. Потому что это чертовски интересная профессия – воспитывать сильных и духом, и телом людей…»

Использован материал Чемпионат.com

Тарасов - был тренером уникальным, богатым на титулы, звания и медали. Столько нет ни у одного наставника в мире. Под его руководством ЦСКА 18 раз становился чемпионом СССР, а общий стаж славного наставника в армейском клубе - без малого три десятилетия. Команда Советского Союза под началом Тарасова и Аркадия Чернышева выиграла девять чемпионатов мира и три олимпийских турнира. Браво!

Во времена Тарасова спорт был неотделим от политики. Особенно - в хоккее. В дни важных международных встреч комментатор Озеров вещал о нем почти как Левитан - торжественно, с нажимом. Успехи отмечал невозмутимо, лишь слегка обозначая радость. О сбое в механизме «красной машины» сообщал, понизив голос, с печальными паузами. Но это была не скорбь, а оптимистическая трагедия, ибо Озеров всегда уповал на грядущий реванш.

Тарасов был коммунистом, причем идейным, при звуках гимна СССР глаза его влажнели, кулаки сжимались. Перед игроками он пел патриотические песни и читал проникновенные стихи. Тарасов заражал их оптимизмом и верой в победу.

Его стойкие парни выходили уже не на игру, а на бой: с «капиталистами» - канадцами, шведами, «друзьями-соперниками» - чехословаками. Не хватало только горнистов и барабанщиков, поднимающих в атаку. Но у них был Тарасов - Суворов советского хоккея: постоянно нахмурен, в глазах тлел огонек, готовый в любое мгновение вспыхнуть неистовым пламенем. Армеец был полной противоположностью своего коллеги по сборной СССР - ее главного тренера, невозмутимого и немногословного динамовца Аркадия Чернышева.

Тарасову всегда всего было мало - даже совершенной, изумительной игры под овации зала, шайб, заброшенных его командой - будь то ЦСКА или сборная СССР. Тренер никогда не выказывал радости, более того, всегда был недоволен. Команда выигрывает, гнет свою линию, соперник растоптан, а Тарасов все не унимается. То один игрок подвергается его словесной экзекуции, то другой. Порой казалось, сейчас он сам выпрыгнет на лед, и помчится к чужими воротами. Когда-то - в команде ВВС Василия Сталина - он играл в первой, забивной тройке с Бабичем и Бобровым. С последним, кстати, Тарасов враждовал страшно. Истоки их противостояния терялись в сумерках далекого прошлого. С годами отчуждение потеряло остроту, однако продлилось до самого ухода из жизни Боброва...

В свое время Тарасов, набравшись смелости, написал письмо Сталину, передав его через своего давнего знакомца, сына вождя. В послании Анатолий Владимирович, призвав на помощь аргументы, доказывал, что сборной СССР пора выходить на международную арену. Тарасов уверял вождя, что наши хоккеисты не только не оплошают, но и возьмут верх над знатными иностранцами.

Неведомо - читал ли Сталин то письмо, но из Спорткомитета пришел приказ - готовить команду к первенству планеты 1953 года в Цюрихе. Тренировались ребята старательно, с воодушевлением, но в Швейцарию не поехали. По странной причине - заболел Бобров. Звезда, конечно, но ведь были и другие достойные игроки.

Впрочем, сборная СССР и так бы не отправилась на первенство - оно начиналось 7 марта, а за два дня до этого умер Сталин. Гонять шайбу, когда в стране царила всенародная скорбь, хоккеистам бы, конечно, не позволили.

Кстати, команда Чехословакии не доиграла чемпионат из-за смерти президента страны Клемента Готвальда. Он участвовал в похоронах Сталина. Вернулся в Прагу и спустя два дня его, видимо от переживаний, хватил удар…

Третьяк, Лутченко, Гусев, Петров, Михайлов, Харламов и иже с ними - были храбрыми воинами. Они никогда не отступали, дрались до конца. Часто в прямом смысле слова.

Когда соперники наглели, распоясывались, лицо тренера каменело, и он железным голосом приказывал перейти в контратаку. Площадка превращалась в боксерский ринг, борта трещали, лед буквально обагрялся кровью.

Но и в жестокой схватке наши одолевали иноземцев столь же триумфально, как и в воздушном, расчерченном геометрией тончайших комбинаций хоккее.

ЦСКА, где диктаторствовал полковник Тарасов, несколько десятилетий был безоговорочным лидером советского хоккея. Армейский клуб не испытывал ни малейших проблем с кадрами - едва на просторах страны появлялся более или менее способный молодой игрок, ему тут же вручали повестку в военкомат, а затем везли пред ясные очи Анатолия Владимировича. А он уж решал, что с парнем делать - то ли напяливать на него хоккейную амуницию, то ли отдать в рекруты, то есть, отправить на обычную военную службу. Справедливости ради, стоит отметить, что и «Динамо», и «Спартак» изрядно живились на широких просторах периферии.

Но мало взять способного парня, надобно еще вылепить из него достойную фигуру. С этим Тарасов справлялся отменно. Глаз у него был наметанный, система подготовки отработанная, с высоким коэффициентом полезного действия. Это была настоящая фабрика звезд.

Впрочем, цель достигалась неимоверными, порой сверхчеловеческими усилиями. Те, кто видели тренировки ЦСКА, приходили в ужас. Хоккеисты швыряли гири, тягали штанги, бегали до изнеможения. Они волочили на себе друг друга, с партнерами на спине играли в футбол, резвились с громадными шинами от КАМАЗа. За подобными экзекуциями с сатанинской улыбкой наблюдал Тарасов.

Горе было тому, кто пытался схитрить, поберечь себя. Игрок, презревший заповеди Тарасова, а потом еще и дискредитировавший себя в матче, рисковал сгореть в пламени его вулканической ярости. Потом наступало время тотального презрения, отлучение от ближайших игр и понижение в зарплате. В случае серьезных прегрешений нечестивца отправляли в ссылку - в одну из армейских команд, выступавших в низших лигах. Иные, как например, Харламов, выбрались из этой трясины, другие, отнюдь не бесталанные, но не слишком настойчивые, в ней сгинули.

Казалось, от такого тренера-тирана надо бежать без оглядки. Ан нет, что-то не припомню, чтобы из ЦСКА кто-то ушел по своей воле. А вот оттуда изгоняли нередко - за лень, нерадивость и пороки, «синонимом» которых было пристрастие к алкоголю.

Играть в ЦСКА почитали за честь - армейский клуб был эталоном советского хоккея, его гвардией. Игроков регулярно повышали в чинах, давали хорошую зарплату. Путь в сборную СССР и, стало быть, к славе, из армейского клуба был короче, чем из любого другого, поскольку к своим Тарасов благоволил. Даже порой в ущерб более талантливым чужакам.

В пятьдесят Тарасов был знаменит на весь мир, обласкан властью, почитаем болельщиками. В 1963 году он с Чернышевым начал беспримерный марафон хоккейных побед на Олимпиадах и чемпионатах мира, который продолжался уже без него, до развала Советского Союза. Казалось, что генеральские эполеты, о которых Тарасов столько мечтал, вот-вот украсят его парадный мундир. Но, увы, в 1969-м с ним нежданно-негаданно случилась беда. Но она не свалилась с неба, а он накликал ее сам…

В решающем матче за золотые медали со «Спартаком» Петров сравнял счет, но арбитр взятие ворот не засчитал - истекло время первой десятиминутки третьего периода (по тогдашним правилам после этого команды менялись воротами). Но судья ориентировался на контрольный секундомер, в то время как переполненные трибуны дворца спорта в Лужниках, куда пожаловал Брежнев со своей свитой, смотрели на электронное табло. Если верить ему, играть оставалось еще две секунды!

Тарасов потребовал от арбитра изменить решение, но тот отказался. Судья предложил продолжить матч, но теперь отказался уже тренер. В знак протеста он увел команду в раздевалку. Прошло пять, десять, двадцать минут, но ничего не менялось. Лед был пуст, дворец спорта недовольно гудел…

Брежнев ушел в комнату отдыха. Он и соратники махнули по рюмке коньяка, закусили. Потом - снова. И - еще раз. Так прошло полчаса, однако хоккейный матч не возобновлялся. Брежнев уже недовольно поглядывал на часы. Дочь хоккейного наставника, известный тренер по фигурному катанию Татьяна Тарасова вспоминала: «В ситуацию вынужден был вмешаться министр обороны маршал Гречко. Он позвонил в Лужники, подозвал к телефону папу и приказал немедленно продолжить игру. Отец обязан был подчиниться, как он говорил, только потому, что носил “военное платье”».

В тот день ЦСКА был повержен. Тарасова вызвали в Спорткомитет и сняли сразу два звания - заслуженного мастера спорта и заслуженного тренера СССР.

«Он вернулся домой, ушел в спальню, рухнул на кровать и заплакал: было горько от того, что с ним, преданным стране и спорту человеком, обошлись несправедливо. (Через полгода звание вернули.) Плачущим я видела отца всего лишь два раза в жизни - в этот день и еще когда всей семьей попали в автокатастрофу», - свидетельствует Татьяна Тарасова.

Шло время. Ненастье в жизни тренера сменила солнечная погода. Он снова был в фаворе, работал над хоккейной теорией. «Красная машина» как и прежде разбивала все преграды на своем пути. Ну а Тарасов привычно являл свой крутой нрав - в 1971 году запретил хоккеистам сборной давать интервью и выступил против журналистов некоторых центральных газет - мол, «не то» спрашиваете и «не то» пишете.

Следующий год начался успешно - руководимая им и Чернышевым сборная СССР победила на зимней Олимпиаде в Саппоро. Наши хоккеисты выиграли у всех соперников, в том числе, у своих «заклятых друзей» - чехословаков. Стоит напомнить, что в конце 60-х - начале 70-х годов матчи этих команд проходили в весьма напряженной обстановке - с драками, оскорблениями. Не стал исключением и матч на Играх в Японии. В одном из эпизодов Недоманский, проезжая вдоль борта, ударил Чернышева. Потом - швырнул шайбу в Тарасова. Но тот ловко увернулся и ответил чешскому хулигану известной трехэтажной тирадой. Если бы тренер знал, каким эхом отзовутся ему эти слова…

Спустя месяц на чемпионате мира в Праге сборной СССР руководили уже другие тренеры - Бобров и Пучков.

Тарасова же с Чернышевым не уволили, а тихо убрали - якобы по собственному желанию. На самом же деле, чтобы не накалять до предела отношении между командами социалистического лагеря.

Тарасов долго лелеял надежду вернуться, ждал звонка со Старой площади, но тщетно - отныне путь в сборную для него был закрыт. В 1975-м состоялась его новая отставка - на сей раз из ЦСКА. Дверь в большой хоккей захлопнулась навсегда. Почему так случилось, кто виноват? Интриги, злые голоса, завистники? Возможно это, не исключено и другое…

Разумеется, Тарасов был обижен. Нет, это слабо сказано, он был оскорблен. Осенью 1972 года, через несколько месяцев после его отлучения от сборной, наша команда провела успешную серию матчей с канадскими профессионалами. Но никто не вспомнил его и Чернышева заслуг, ведь та блестящая команда была собрана, вылеплена их натруженными руками.

Между прочим, матчи с канадскими профессионалами могли состояться гораздо раньше. В феврале 1964 года в Доме приемов на Ленинских горах Первый секретарь ЦК КПСС Хрущев встречался с чемпионами и призерами зимних Олимпийских игр. Обстановка была теплой, благожелательной. Сверкали улыбки, раздавался смех. После обильных возлияний обстановка стала и вовсе непринужденной. Хрущев, всегда грозный и неприступный, превратился в доброго и хлебосольного хозяина.

Сам тренер не решился подойти к первому секретарю. Выручил другой первый - космонавт планеты Гагарин, с которым Тарасов приятельствовал, подвел тренера к столу, за которым восседал Хрущев. Тот поздоровался, посмотрел вопрошающе - ведь все у него что-то просили.

Хрущев был далек от хоккея. Но знал, что сборная СССР играет отменно: в прошлом году стала чемпионом мира, а в этом выиграла Олимпиаду. Теперь тренер Тарасов попросил у него разрешения сыграть с канадскими профессионалами. Неведомо, знал ли Хрущев, кто они такие. И потому вопросительно посмотрел на Брежнева, любителя и знатока хоккея. Тот кивнул: «Надо разрешить, Никита Сергеевич…»

Хрущев бросил равнодушно: «Ну, ладно, играйте…» И добавил ехидно: «Ведь продуете, а?» Точнее, он выразился другими, «солеными» словами.

Однако вскоре Хрущева отправили на пенсию, а у Брежнева появилась куча важных и неотложных дел. И потому серия СССР - Канада была сыграна лишь спустя много лет после того короткого разговора на Ленинских горах.

…Тарасов напоминал пассажира, который отстал от своего поезда. Оказался вдруг на чужом, продуваемом холодными ветрами и дождями полустанке. Но не терял надежды - стоял, пристально вглядываясь в горизонт. Ему твердили: «Товарищ, вы напрасно ждете». Но тренер был уверен, что о нем еще вспомнят, позовут.

Так и произошло. В 1975 году «поезд» действительно пришел. Тарасова назначили главным тренером не хоккейного ЦСКА, а… футбольного, терпящего бедствие. Тем не менее он рьяно взялся за новое дело, но работал по старинке. Футболисты стали швырять гири, тягать штанги и бегать бесконечные кроссы. Но лучше играть в футбол у них не получалось.

В том сезоне ЦСКА занял 13-место. И Тарасова снова отправили в отставку. Уже в последнюю...

Развал Советского Союза стал для тренера настоящей трагедией. Сгорела вера, обрушились идеалы. И даже хоккей казался уже не тот, что был при нем. Впрочем, так и происходило - послесоветский, послетарасовский хоккей угасал…

Не хочется завершать очерк об этом жизнерадостном человеке, большом оптимисте на грустной ноте. А потому напоследок - забавная история. Рассказала ее Татьяна Тарасова.

Однажды она со своей подругой Нееловой приехала на дачу в Загорянку. «Папа принял нас, как всегда, хлебосольно, накрыл стол, шутил, ухаживал за дамами. Когда Марина вышла из комнаты, отец поинтересовался:

- Кто она?

- Актриса, играет в «Современнике».

Марина вернулась, веселье продолжилось, и вдруг папа спрашивает Неелову:

- А ты Зою Космодемьянскую играла?