На заводском Урале, Кулибин был родом из Нижнего Новгорода - города, игравшего тогда видную роль в экономике страны.

В Нижнем были издавна развиты различные ремесла - кузнечное, столярное, сапожное, шапочное, портновское и многие другие. Там нахо­дились якорные, канатные, кожевенные, пивные заводы.

Стоявший в месте впадения Оки в Волгу, Нижний был одним из главных волжских портов. Там располагались обширные склады соли, зерна, кож и других товаров. Недалеко от города находилась знамени­тая Макарьевская ярмарка (в XIX веке перенесенная в самый Нижний и впоследствии именуемая Нижегородской). На Макарьевскую ярмарку привозились русские и иностранные товары из всего Поволжья, из Моск­вы и Петербурга, с Украины и Севера, из Сибири и т. д. В свою очередь и «макарьевская кладь» по Волге и ее притокам и иным путям направ­лялась во все эти близкие и отдаленные районы страны.

Иван Петрович Кулибин родился 10 апреля 1735 г. в семье небога­того торговца мукой. В некоторых позднейших документах Кулибин именуется «нижегородским посадским».

Кулибин не получил школьного образования, так как отец пред­назначал его для занятия торговлей, а поэтому считал, что для сына будет достаточно научиться грамоте у дьячка. Однако продажа муки в отцовской лавке не удовлетворяла молодого Кулибина. Он больше всего интересовался всевозможными механизмами, которые начал мастерить с юных лет.

Он строил маленькие толчеи, мельницы и другие самодвижущиеся игрушки, а однажды его внимание привлек такой факт. В саду Кулибиных был пруд, где вода не имела протока и поэтому в нем гибла рыба. Молодой Кулибин придумал способ посредством особого гидравлическо­го устройства доставлять воду в специальный бассейн, а оттуда в пруд. Лишняя вода отводилась из пруда. С тех пор рыба в пруде стала раз­множаться.

Из всех механизмов Кулибина больше всего интересовали часы, и это не случайно. XVIII век был временем увлечения автоматами в России и во всей Европе. Часы были первым автоматическим прибором, созданным для прак­тических целей. В XVII-XVIII веках выдающиеся ученые и изобретатели как в Рос­сии, так и за границей изготовляли разнообразные часы: настенные, на­стольные, карманные, башенные, часто соединенные со сложными автоматами декоративного характера. В XVIII веке работа над конструированием часов впервые натолкнула изобретателей на мысль о применении заводных автоматов в производ­стве. Конструкторы переносили принцип действия часового механизма и на другие устройства.

Кулибин в бытность свою в Нижнем Новгороде хотел понять устрой­ство башенных часов Строгановского собора. С этой целью он не раз взбирался на колокольню собора и наблюдал за работой этих часов.

В доме нижегородского купца Микулина Кулибин увидел часы с кукушкой. Он попытался изготовить такие же часы из дерева. Для этого потребовались инструменты, которых в Нижнем Новгороде нельзя было достать. Когда Кулибин был послан по делам в Москву, ему посчастли­вилось достать там за невысокую цену нужные инструменты у москов­ского часовщика Лобкова. Этот мастер отнесся к Кулибину очень вни­мательно. Он не только помог ему приобрести инструменты, но и поде­лился с ним своими знаниями и опытом в часовом деле.

По возвращении из Москвы Кулибин устроил мастерскую и начал изготовлять часы различных сложных систем . После смерти отца Кули­бин, которому было тогда 28 лет, оставил торговлю и всецело посвятил себя любимому делу - механике.

От производства стенных часов Кулибин переходит к изучению кар­манных часов и в короткое время становится самым популярным часо­вых дел мастером в Нижнем Новгороде. Однако уже в то время он был не просто опытным ремесленником. Путем самообразования Кулибин постоянно стремился к пополнению своих знаний. В свободное от работы время он занимался физикой, математикой, черчением.

Кулибин изучал также статьи Г.-В. Крафта (автора «Краткого руко­водства в по знании простых и сложных машин»), опуб­ликованные в «Прибавлениях к Санкт-Петербургским ведомостям», и другие руководства по точным и прикладным наукам, которые ему уда­валось достать в Нижнем Новгороде. А таких пособий имелось уже не­мало. Интересно отметить, что статьи Крафта, с которыми знакомился Кулибин, были опубликованы в переводе М.В. Ломоносова.

Искусство Кулибина как мастера-часовщика все совершенствова­лось. С 1764 по 1769 года он работал над изготовлением «часов яичной фигуры» - сложнейшего миниатюрно­го автомата размером с гусиное яйцо, поразительного по тонкости и изяще­ству отделки. Часы эти не только игра­ли кантаты, сочиненные Кулибиным, в них был устроен театр-автомат, где крохотные куколки-артисты разыгры­вали мистерию. В настоящее время эти часы хранятся в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге.

Часы «яичной фигуры»

Хотя часть операций по изготовле­нию часов и других механизмов и отда­валась Кулибиным на сторону, значи­тельную часть операций Кулибину при­шлось выполнять самому с помощью одного лишь ученика Пятерикова. Та­ким образом, ему приходилось быть столяром, слесарем, токарем по метал­лу и вместе с тем мастером точной ме­ханики.

Изготовляя свой сложный автомат, Кулибин не мог уделять достаточно времени работе на заказчиков, и мате­риальные дела его пошатнулись. А нужно было прокормиться самому с семьей и помощником - часовых дел мастером Алексеем Пятериковым. На­ступили дни тяжелой нужды.

Неожиданно механик получил под­держку от своего знакомого купца Костромина. Этот купец помогал Кулибину денежными средствами, надеясь, что изобретения талантливого механика будут оценены прави­тельством и часть славы Кулибина распространится и на него, Костро­мина, друга и покровителя механика. Особенно надеялся Костромин, что «часы яичной фигуры» удастся показать самой Екатерине II, приезд которой ожидался в Нижний Новгород весной 1767 года.

Почти одновременно с изготовлением этих часов Кулибин сделал микроскоп, телескоп, подзорную трубу и электрическую машину. При этом он должен был самостоятельно решать сложнейшие задачи опти­ческой техники, разрабатывать рецептуры сплава для механических зеркал, шлифовать стекла и т. д.

В мае 1767 года Екатерина, совершавшая в погоне за популярностью одно из своих путешествий по стране, действительно прибыла в Нижний Новгород в сопровождении блестящей свиты. Среди последней был и директор Петербургской Академии наук В.Г. Орлов.

Костромин добился того, что Кулибин был допущен к Екатерине. Изобретатель демонстрировал царице свои часы-автомат и некоторые другие приборы.

В связи с этим был под­нят вопрос о желательно­сти перевода столь выдаю­щегося приборостроителя в мастерские Академии наук. Орлов поддержал это пред­ложение, и Екатерина обе­щала вызвать Кулибина в Петербург. Однако выполне­ния этого обещания при­шлось ждать два года, в те­чение которых механик про­должал работать над «часа­ми яичной фигуры» и стро­ить другие приборы. В на­чале 1769 года Кулибин с Костроминым отправились в Пе­тербург, где еще долго ожи­дали приема на академиче­скую службу.

Лишь 23 декабря 1769 года дирекция Академии наук в Петербурге вы­несла постановление: «Для лучшего успеха находящихся в Валковом доме от Академии наук зависящих художеств и мастерств принять в академическую служ­бу на приложенных при сем кондициях [условиях] нижегород­ского посадского Ивана Кулибина, который искусства своего показал уже опыты, и привести его к присяге». Кулибин был назначен на долж­ность заведующего механическими мастерскими Академии наук и пере­ехал в столицу. Так началась долгая и плодотворная деятельность Ивана Петровича Кулибина в Петербурге.

Механик получил возможность консультироваться по всем интере­совавшим его вопросам с выдающимися учеными того времени, в том числе и с непосредственными учениками Ломоносова и с Л. Эйлером. Особенно много давало Кулибину общение с последним. Он мог быть в курсе новейшей научной литературы, выходившей не только в России, но отчасти и за границей (в русских переводах - сам Ку­либин иностранными языками не владел).

Кулибин также имел связи по работе с Д. Бернулли, с астрономом С.Я. Румовским, физиком Л.Ю. Крафтом, адъюнктом академии М.Е. Головиным и с другими.

Академические мастерские, которыми руководил Кулибин, и после М.В. Ломоносова оставались крупнейшим центром развития отечест­венного приборостроения. В них изготовлялись навигационные, астроно­мические и оптические приборы, электростатические машины и т. д. Мастерские имели ряд отделений - инструментальное, оптическое, баро­метрическое, токарное и столярное. «Непосредственное смотрение» над палатами осуществлял мастер П.Д. Кесарев. Кроме того, с Кулибиным работали такие приборостроители, как Иван Беляев, и другие.

Как руководитель мастерских Кулибин не только организовывал работу, но и сам изобретал различные новые механизмы, приборы и инструменты. Особенно значительны заслуги его в области производства оптических и иных приборов, в том числе оригинальных, изготовлявших­ся в академических мастерских впервые.

В области развития отечественного приборостроения Кулибин являл­ся непосредственным продолжателем дела А.К. Нартова и М.В. Ломо­носова. Кулибин развивал замечательные традиции своих предшествен­ников: обновлял оборудование мастерских; пополнял их штат молодыми мастерами, которые учились у него самого, опытными «художниками», работавшими еще при Ломоносове.

В академических мастерских продолжалось плодотворное сотрудни­чество конструкторов с учеными-теоретиками, начало которому было положено при Нартове и Ломоносове.

Выдающиеся ученые принимали участие в работе мастерских. Так, например, в мастерских изготовлялся первый ахроматический микро­скоп по расчетам Л. Эйлера (так называется микроскоп с объективом, позволяющим избежать искажения рас­сматриваемого предмета). Работа велась под руководством Кулибина его помощником И.Г. Шерсневским и мастером И. И. Беляевым. Но по-видимому, работа в силу каких-то причин не была доведена до конца.

Опираясь на исследования ученых по электричеству (после трудов М. В. Ломоносова и Г.-В. Рихмана изучение атмосфер­ного и статического электричества сделалось постоянной темой занятий ряда петербург­ских академиков-физиков, в том числе Л. Эйлера. Ф.-У.-Т. Эпинуса, Л.Ю. Крафта и других), Кулибин раз­рабатывал чертежи различных электрических приборов.

Напомним, что еще в XVIII веке появились первые типы электроста­тических машин, т. е. приборы, служащие для превращения механиче­ской энергии в электрическую энергию заряженных проводников на ос­нове электризации трением.

Трение осуществлялось путем вращения стеклянного шара. В 1744 году было предложено применять для натирания шара кожаные подушечки, покрытые амальгамой, прижимаемые пружинами к стеклу. В большин­стве случаях на чертежах Кулибина изображены электростатические машины этого типа. В дальнейшем шар был заменен стеклянным же цилиндром (Кулибин строил и такие), а потом стеклянным диском. Электростатические машины могли служить лишь для экспери­ментов и демонстраций электрических эффектов. В 40-х годах XVIII века в Западной Европе был изобретен первый тип конденсатора электриче­ских зарядов, получивший название «лейденской банки». Сохранились кулибинские чертежи таких «банок» вместе с электростатическими машинами (первую электростатическую машину Кулибин построил, еще в его бытность в Нижнем Новгороде), а также его подробная инструкция о том, «как содержать в порядочной силе электрические машины».

Наряду с электростатическими машинами значительных размеров Кулибин и его помощники изготовляли миниатюрные машины для де­монстрационных целей при чтении лекций по физике.

Кулибин строил для работ академических физиков и новые в то вре­мя приборы - электрофоры . Так назывались приборы, действующие на основе возбуждения электрических зарядов путем электростатической индукции. В России идею электрофора впервые осуществил академик Эпинус (в зарубежной литературе приоритет в изобретении электрофора обычно неосно­вательно приписывают А. Вольту). Электрофор состоял из смоляного диска и металлического диска, снабженного изолирующей ручкой. Смоляной диск натирали мехом, а затем помещали на него металлический диск, заземляя прикос­новением руки наружную поверхность последнего. На металлическом диске появлялся электрический заряд путем индукции. Держа диск за ручку, можно было перенести этот заряд на какой-либо проводник.

Сохранилось кулибинское «Описание о действии электрофора», относящееся к 70-м годам XVIII века.

Летом 1776 г. электрофор небольших размеров был привезён из Вены в Петербург. Изучив его Кулибин по приказу императрицы Екатерины II тогда же изготовил свой экземпляр, который был описан в трудах Академии наук годом позже. Академик И. Георги указывал, что «овальный элек­трофор, сделанный… г. Кулибиным, есть, может быть, самый большой из всех доныне сделанных». Упоминал об этом приборе и Д. Бернулли. Он состоял из двух металлических пластин в виде овалов или прямоугольников с закруглёнными углами. Размеры нижней пластины 2.7 на 1.4 метра. На её заливку (для получения диэлектрика) пошло 74 кг смолы и 33 кг сургуча. Верхнюю же, подвешенную на шелковых верёвках, приходилось поднимать и опускать с помощью блоков. Электрофор был установлен во дворце императрицы в Царском Селе, а в последствии перевезён в физических кабинет при Академии наук где находился вплоть до начала XIX века (дальнейшая судьба неизвестна). Сколь грозен был этот электрофор можно судить хотя бы по тому факту, что разрядом куда меньших электрофоров удавалось убивать мелких животных.

Замечательный мастер продолжал работу над электрофорами и в дальнейшем. Так, в списке намеченных работ, относящемся к 80-м го­дам, им указам «электрофор с сургучными 6-ю кругами, на одной оси». Превосходные кулибинские приборы помогали петербургским ака­демикам в дальнейших исследованиях. Так, физик Л.Ю. Крафт в статье «Опыт теории электрофора» (1777 год) писал: «Моим многочисленным опы­там… пришла на помощь другая машина, огромная по величине и дей­ствию, сооруженная… искуснейшим русским мастером г. Кулибиным, которая дала мне желанную возможность более подробного исследова­ния природы и причин этой особой электрической силы и связанных с ней явлений».

Кулибин (как в свое время и Нартов) привлекался к различным техническим экспертизам, участвовал в экзаменационных комиссиях и т. д.

Академические мастерские под руководством Кулибина выпускали электрические машины, телескопы и подзорные трубы, микроскопы, тер­мометры, барометры, пирометры, воздушные насосы, точные весы , часы различных систем.

В то время Академия наук организовала ряд научных экспедиций. Эти экспедиции, работавшие с 1768 по 1774 года, обследовали обшир­ные пространства от Белоруссии, Молдавии и Бессарабии до Восточной Сибири (район Байкала) и от побережья Северного Ледовитого океана до За­кавказья, пограничных районов Персии и южного побережья Каспий­ского моря. Эти экспедиции способствовали ознакомлению с Россией всего мира. Они собрали множество материалов по этнографии, археоло­гии, ботанике, зоологии и географии.

Для экспедиций необходимо было изготовить большое количество научных приборов. Значительная часть этих приборов, прекрасно рабо­тавших в трудных условиях экспедиций, была изготовлена в академиче­ских мастерских под руководством Кулибина.

Очень много времени уделял механик и подготовке молодых масте­ров-приборостроителей. А одновременно его сразу же по приезде в Петербург стали самым бесцеремонным образом отвлекать от напря­женной конструкторской работы в академии для оформления различных празднеств при дворе и в домах екатерининских вельмож.

Отказываться Кулибин, понятно, не мог. Ведь правительство рас­сматривало Кулибина прежде всего как строителя забавных автоматов и театральных машин , устроителя иллюминаций и световых эффектов . Но и в этом деле Кулибин проявлял свою исключительную одаренность, находчивость и остроумие. В рабочих записях Кулибина и в воспоминаниях современников сохранилась лишь небольшая часть данных об этих занятиях Кулибина. Но и эти немногие сведения показывают, как талантлив и изобретателен был Кулибин во всех тех делах, за которые брался.

Так, например, Кулибин нашел способ осветить темный коридор длиной более 100 м в полуподвальном этаже Царскосельского дворца. Кулибин поставил снаружи зеркало, от которого дневной свет падал на систему зеркал, поставленных внутри здания, и, многократно отра­жаясь, освещал коридор.

В рабочих тетрадях Кулибина сохранились описания различных изобретений для устройства фейерверков и световых эффектов. Там упо­минаются разноцветные огни, ракеты в виде павлиньих хвостов, вра­щающихся колес, «колосовые», «змейчатые», «капельные» ракеты, дви­жущиеся зеркальные отражения в виде фигур, светящиеся и мерцающие контуры зданий и т. д. Кулибинские иллюминации создавали впечатле­ние яркой феерии и поражали живостью фантазии.

Кулибин выступал как настоящий поэт и художник, запечатлеваю­щий сказочные образы не словом и не кистью, а сочетанием световых эффектов и разноцветных огней.

При устройстве этих праздников Кулибину приходилось бывать при дворе и в домах высшей петербургской знати.

Ему нетрудно было получить гражданский или академический чин, дающий право на ношение мундира и на формальный доступ ко двору. Но Кулибин отклонял неоднократные предложения какого-либо «классного чина». Он не хотел ни сменять кафтана посадского человека на мундир или костюм европейского покроя, ни сбривать бороду.

Ему было присуще своеобразное чувство собственного достоинства потомственного посадского человека, не желавшего приобретать внеш­ность чиновника или дворянина. Поскольку он не хотел приспособляться к требованиям «света», пришлось искать выход из положения. Весной 1778 года Екатерина при­казала изготовить специально для Кулибина большую золотую медаль на андреевской ленте (она хорошо видна на приводимом в этой статье портрете изобретателя). Медаль (а не орден) могла быть пожалована и пред­ставителям податных, «низших», сословий. Андреевская же лента как бы вводила Кулибина в «высший свет». Заодно Екатерина не упустила случая напомнить и о своей просве­щенности. На лицевой стороне медали имелся портрет Екатерины, а на оборотной - символические изображения Науки и Художества, венчаю­щих имя Кулибина лавровым венком. Надписи на медали гласили: «Достойному», а также «Академия наук - механику Кулибину».

В начале 1787 года Кулибин обратился к директору Академии наук Е.Р. Дашковой с просьбой освободить его от заведования мастерскими. Он хотел сосредоточить все силы на изобретательской деятельности (поскольку это позволяли постоянные поручения дворцового ведомства).

Одним из первых важных изобретений, сделанных механиком еще в ту пору, когда он заведовал академическими мастерскими, был знаме­нитый «кулибинский фонарь» - один из первых прожекторов, получив­ших практическое применение. Поэт Г. Р. Державин посвятил кулибинскому фонарю стихи:

Ты видишь, на столбах ночною как порою

И светлой полосою

В каретах, в улицах и в шлюпках на реке

Блистаю вдалеке.

Я весь дворец собою освещаю,

Как полная небес луна…

Кулибинский фонарь с зеркальным отражением

Изобрести такой прожектор, успешно действующий с применением обычных в то время очень слабых источников света, Кулибину помогло прекрасное знание законов оптики. В «Санкт-Петербургских ведомостях» от 19 февраля 1779 года об этом изобретении говорилось: «Санкт-Петер­бургской академии механик Иван Петро­вич Кулибин изобрел искусство делать некоторой особой вогнутой линией со­ставленное из многих частей зеркало, ко­торое — когда перед ним поставится только одна свеча, производит удивитель­ное действие, умножая свет в 500 раз про­тив обыкновенного свечного свету и бо­лее, смотря по мере числа зеркальных частиц…».

«Кулибинский фонарь»

Академия наук высоко оценила изо­бретение Кулибина. Сам механик при­менял эти фонари на маяках, кораблях, общественных зданиях и т. д.

Один из биографов Кулибина сообщает об интересном случае исполь­зования кулибинского фонаря мореплавателем Г.И. Шелиховым вовремя одного из плаваний к берегам Аляска:

Жители острова Кыктака относились к Шелихову враждебно. Же­лая избежать кровопролития, он решил хитростью заставить их «почитать его необыкновенным человеком». Зная, что островитяне поклоня­ются Солнцу, Шелихов заявил им, что может по своему желанию призвать Солнце.

После этого он велел жителям Кыктака собраться ночью на берегу и ждать, а сам тем временем, предварительно распорядившись, в какое время зажечь фонарь на мачте корабля, находившегося на большом рас­стоянии от берега, стал вызывать Солнце. Когда островитяне увидели сильный свет кулибинского фонаря, они «с криком и страшным волне­нием упали на землю», вознося молитвы Солнцу, так чудесно явившему свой лик ночью по призыву Шелихова. Последнего они признали вели­ким колдуном и оказывали ему всяческие почести.

Кулибин в 80-х годах совершенствовал устройство своих фонарей и способы их изготовления. Им изготовлялись фонари с различными рефлекторами разного размера и силы света для освещения карет, подъездов жилых домов, фабрик, дворцов, улиц, площадей и т. д.

Выдающийся вклад был сделан Кулибиным и в развитие мосто­строения. Широкую известность и в России и за границей получил кулибинский проект (сделанный в трех вариантах) однопролетного арочного моста через Неву длиной около 300 м с деревянными решетчатыми фер­мами. Для того времени это была оригинальная и новая си­стема мостовой конструкции.

Работать над проектом однопролетного моста механик начал еще с 1769 года, т. е. со своего приезда в столицу, когда он убедился, сколь ве­лика нужда в устройстве постоянного сообщения через Неву. Существо­вавшие в то время наплавные мосты на барках разводились во время ледохода и при разливах Невы.

Уверенность Кулибина в том, что он в разработке проекта моста идет по правильному пути, еще более укрепилась после того, как в «Санкт-Петербургских ведомостях» за 1772 год было объявлено, что Лон­донское королевское общество (Академия наук Англии) объявило кон­курс на проект моста через Темзу, «который бы состоял из одной дуги или свода без свай, и утвержден был концами своими на берегах реки».

Г.А. Потемкин получил в Кабинете 1000 руб. на опыты, связанные с разработкой кулибинского проекта. На эти средства механик начал строить по своему третьему варианту проекта модель моста в одну деся­тую натуральной величины. Модель испытывалась в конце 1776 года спе­циальной комиссией, в которую входили Леонард Эйлер и его сын Иоганн-Альбрехт, С.Я. Румовский, Н.И. Фусс, Л.Ю. Крафт, М.Е. Го­ловин, С.К. Котельников и др.

Некоторые академики не верили в то, что модель Кулибина выдер­жит испытание, и отпускали на этот счет всякие шутки вроде того, что, мол, Кулибин сделает нам скоро лестницу на небо.

Для испытания прочности модели на нее сначала было положено три тысячи пудов груза, что считалось предельной нагрузкой по сделан­ному расчету, а затем еще добавлено свыше 500 пудов. С этой нагрузкой модель простояла 28 дней, не получив повреждений, после чего была выставлена для всеобщего обозрения во дворе Академии (в 1777 году в Петербурге отмечался пятидесятилетний юбилей Академии наук. В связи с празднованием этой даты была выставлена и кулибинская модель).

Испытания не только подтвердили правильность расчетов Кулибина, но и содействовали теоретическим изысканиям, проводимым Эйлером и другими академиками.

В письме от 7 июня 1777 года Даниил Бернулли писал секретарю Ака­демии Н.И. Фуссу о глубоком уважении, которое он испытывает к Кулибину и его знаниям, и просил, чтобы Кулибин высказал свое мнение по некоторым вопросам (о сопротивлении дерева как строительного материала), которыми Бернулли давно занимался.

18 марта 1778 года Бернулли писал тому же Фуссу: «Эйлер произвел глубокие исследования о прочности балок, примененных различными способами, особенно же вертикальных столбов… Не могли ли бы Вы поручить г. Кулибину подтвердить теорию Эйлера подобными опытами, без чего его теория останется верной лишь гипотетически».

Однако постройка моста так и не осуществилась. Модель же была перенесена в сад Потемкина и служила декоративным целям. Если мож­но как-то объяснить отказ от постройки одноарочного моста (срок служ­бы дерева был ограничен, и сам Кулибин, как мы дальше увидим, при­шел к заключению, что предпочтительнее строить мосты из железа), то пренебрежительное отношение к модели не имеет оправдания. Ведь она представляла огромный научный интерес.

Впоследствии выдающийся мостостроитель инженер Д.И. Журавский писал о модели кулибинского моста: «На ней печать гения; она построена по системе, признаваемой новейшею наукой самой рациональною; мост поддерживает арка, изгиб ее предупреждает рас­косная система, которая лишь по неизвестности того, что делается в России, называется американскою».

Кулибиным был сделан ряд изобретений в области средств сухо­путного и водного транспорта. Это очень характерно для мануфактур­ного периода. В то время во всей Европе выдвигались многочисленные проекты судов, «ходящих против течения без парусов» и «самокаток».

С 80-х годов XVIII века Кулибин занимался вопросом о самодвижу­щихся судах, но не потому, что подражал кому-либо в своих изобрете­ниях, а побуждаемый к своим исканиям условиями русской действи­тельности. Нижегородский механик с ранних лет видел картины расто­чительного, жестокого использования бурлацкого труда на Волге.

Там, где состояние берегов делало невозможной обычную тягу бече­вой, применялась завозная тяга или тяга «подачами». Этот древний способ передвижения был описан еще в XVI веке. С судна на особой лодке вперед завозился якорь с привязанным к нему канатом. Якорь бросался на дно и закреплялся, бурлаки же, стоя на палубе судна, выбирали либо воротом, либо, чаще, просто лямками завезенный канат, подтягивая судно к якорю. Когда они приближались к якорю, им давался конец каната от этого якоря, завезенного вперед за это время, а первый извле­кался. Этим способом судно передвигалось вперед со скоростью 5-10 км в сутки. Обычно бурлаки делали также не более 10 км в сутки.

Уже давно была высказана мысль о том, что мускульную силу людей, подтягивающих завезенный вперед канат, можно заменить либо силой животных (лошадей, быков), либо силой течения самой воды. Ведь если сквозь судно (поперек него) провести горизонтальный вал, снабженный на концах лопастными колесами, и укрепить на этом валу свободный конец каната, соединенный с завезенным вперед якорем, то течение, вращая лопастные колеса, будет само навивать канат на вал, а значит, и подтягивать судно к завезенному якорю. Такие суда имено­вались водоходными.

В XVIII веке в России применялись так называемые «машинные» су­да, где ворот, подтягивающий судно к завезенному вперед якорю, вра­щался быками или лошадьми. Кулибин занимался как усовершенство­ванием судов последнего типа, так и созданием водоходных судов. Так же, как и , механик стремился облегчить тяжелый труд работных людей, в данном случае бурлаков, а вместе с тем он заботился и о пользе государства.

Изобретенного Кулибиным, проводи­лось 8 ноября 1782 года на р. Неве авторитетной комиссией, состоявшей из специалистов по вопросам мореплавания. В назначенный для этого день на берегах Невы собралось много народу. Всем было любопытно по­смотреть, как судно без парусов и весел пойдет против течения. Каково же было удивление присутствовавших, когда в назначенный час судно, нагруженное 4000 пудов балласта, легко начало двигаться против сильного ветра и высоких волн! Судном управлял сам Кулибин.

Результаты испытания были очень благоприятны. Но правительство скоро перестало интересоваться опытами Кулибина, а волжские и дру­гие судовладельцы предпочитали пользоваться дешевой силой бурла­ков, чем вкладывать средства в «машинные суда».

В 80-х и 90-х годах Кулибин занимался устройством «самокаток», приводимых в движение мускульной силой самих едущих. Подобные опыты производились во всей Европе на протяжении XV-XVIII веков.

Знаменитые деятели эпохи Возрождения - Леонардо да Винчи, Альбрехт Дюрер и некоторые их современники (например, Дж. Фонта­на) рисовали проекты подобных повозок. На одних из них слуги в пышных костюмах, разместившиеся в самодвижных каретах вместе с пасса­жирами, вращают ручные приводы, на других - перебирают ногами приводные колеса, на третьих - переступают на педалях, расположен­ных сзади повозок. В конце XVII века самокатку такого рода построил во Франции Ришар. Самокатка Ришара приводилась в движение лакеем, стоявшим на запятках и нажимавшим на педали. В 1748 году самокатку с мускульным двигателем построил во Франции Ж. Вокансон, а в 1769 г. в Англии Дж. Вайверс.

Рано возникают и проекты механических повозок. Некоторые кон­структоры (например, немецкий механик XVII века И. Хауч) предлагали в качестве двигателя часовой механизм (однако построенная в действительности Хаучем в 1649 году повозка приводилась в движение мускульной силой). Великий английский ученый Ньютон впервые выдвинул (в 1663 гоу) идею применения силы пара к са­модвижущимся повозкам. По его замыслу струя пара, вырывающаяся назад из котла, укрепленного на четырехколесной повозке, должна была силой отдачи толкать повозку вперед.

Эта мысль, предвосхищающая позднейшие реактивные средства транспорта, была оставлена без последствий - она слишком опережала уровень техники XVIII века. Но затем, после изобретения паровых машин, делаются неоднократные попытки устроить повозку с паровым двигате­лем (Кюньо во Франции, Саймингтон и Мёрдок в Англии и т. д.).

Впрочем, паровые повозки, запроектированные, а отчасти и пост­роенные конструкторами XVIII века, не получили практического примене­ния. Поэтому в различных странах продолжались и работы по созданию мускульных повозок. Заказчиками являлись обычно богатые и знатные люди, рассчитывавшие на то, что их слуги будут приводить в действие такие самокатки.

И в России у Кулибина были предшественники в области создания самокаток. К их числу относился, например, крестьянин Яранского уезда Леонтий Шамшуренков, который изобрел «самобеглую коляску», приводимую в движение мускульной силой двух людей. Он сидел в это время в нижегородской тюрьме в качестве подозреваемого по чужому делу. Шамшуренков, вызванный в 1752 году в столицу, построил коляску, но был отправлен обратно в тюрьму. Изобретение его не получило при­менения.

Самокатка Кулибина представляла собой согласно проекту трехко­лесную коляску-велосипед. Она должна была приводиться в движение работником, стоявшим на запятках, посредством ножных педалей. Само­катка была снабжена сложными передаточными устройствами, позво­лявшими менять скорость движения, рулевым управлением, тормозным механизмом. Эти приспособления получили в дальнейшем развитие в механических экипажах. Самокатка могла везти одного-двух пасса­жиров.

Кроме двух вариантов трехколесной самокатки, Кулибин разра­батывал и проекты четырехколесной повозки сходного устройства. Одна­ко повозки, запроектированные Кулибиным, также не получили приме­нения, как и самобеглая коляска Шамшуренкова.

Кулибин уделял большое внимание устройству различных двигате­лей. Подобно многим своим предшественникам, он занимался прежде всего усовершенствованием вододействуюших установок.

Так, в 80-90-х годах Кули­бин проектировал плавучие водо­действующие установки на бар­ках («мельницы без плотин»). Постройка плотин стоила очень дорого, они часто разрушались, особен­но во время половодья. Наконец, будучи сооружены на судоходных реках, они преграждали водный путь.

Кулибин предлагал строить вододействующие установки без плотин, на барках, причем работа колес должна была передаваться на берег и использоваться для той или иной производственной цели.

В 1797-1801 годах он составил записку об улучшении конструк­ции водяных колес на Александ­ровской мануфактуре в Петербурте. Но наряду с усовершенст­вованием прежних типов двигате­лей Кулибин ставил также во­прос о применении в промышлен­ности и на транспорте паровой машины.

В 80-90-х годах XVIII века, когда Кулибин усердно занимался вопросом о выборе наилучшего типа двигателя, универсальная машина англичанина Уатта лишь начинала применяться (почти исключительно в Англии) в области промышленности. Использование силы пара на транспорте не выходило еще из стадии проектов и малоудачных опытов.

Российская Академия наук интересовалась вопросом о паровых машинах. В 1783 году она выдвинула перед учеными задачу «изъяснить теорию ма­шин, движимых силою огня или паров». Однако, говоря о применении машин, Академия рассматривала их по-прежнему, главным образом как паровые насосы. «… Сии машины,- говорилось в академических «Изве­стиях»,- употребляются с особой выгодою к подниманию воды, к выли­ванию ее из каналов, к очищению мест, потопляемых разлитием рек, от застоявшихся в низких местах вод, также при рудокопных ямах и уголь­ных копях [для откачки воды] и при других гидравлических и механических действиях». Что за «механические действия» имелись в виду - здесь не уточнялось. В 1791 году паровая машина, по-видимому, уаттовской системы, построенная на Олонецких заводах, была установ­лена на Воицком руднике около г. Кеми. Она применялась опять-таки лишь для откачки воды.

Можно высказать предположение, что известную роль в ознакомле­нии Кулибина с новейшими в то время конструкциями паровых машин сыграли его беседы с Л.Ф. Сабакиным. Уроженец Тверской губернии механик Лев Федорович Сабакин (1746-1813) был разносторонним изобретателем. Он много и успешно занимался приборостроением, изго­товляя навигационные и иные точные приборы и инструменты, сооружая сложные часы своей конструкции. Познакомился он с Кулибиным, по-видимому, в связи с работой над часами.

В середине 80-х годов Сабакин побывал в Англии, лично познако­мился с Уаттом и с заводчиком Болтоном, на заводе которого в Сохо строились усовершенствованные паровые машины.

Английские заводовладельцы весьма неохотно допускали посетите­лей на свои предприятия - Англия являлась в то время монополистом в области производства машин многих типов.

Несмотря на это, Сабакин понял преимущества паровой машины двойного действия и не только дал в своей в изданной им в 1787 году «Лекции об огненных машинах», явившийся приложением к переведенному Сабакиным труду Фергюсона по прикладной механике изображение такой машины, но и предложил собственный вариант парового дви­гателя.

Поскольку Кулибин давно занимался вопросом об изыскании наибо­лее совершенного универсального двигателя для заводских и транспорт­ных целей, его живо заинтересовали изобретения Уатта.

Вот почему в его бумагах мы находим изображение уаттовской машины двойного действия с конденсатором, балансиром и планетарным механизмом, передающим движение шатуна на вал с маховым колесом.

В 1798 и в 1801 годах Кулибин выдвигал мысль о применении паровой машины на судах, иными словами, предлагал построить пароход. И в этом вопросе Кулибин имел ряд предшественников и современных ему единомышленников за рубежом.

Мысль о применимости паровой машины на водном транспорте вы­двигал еще Д. Папен на рубеже XVII и XVIII веков. Первый проект судна с паровым двигателем составлен был англичанином Дж. Хэллзом в 1736 г.

Кулибин уделял вопросу создания парового судна много внимания. Он обдумывал практические вопросы организации производства паро­вых машин и предлагал ввести станки нового типа для расточки ци­линдров таких двигателей (в 1801 году). Позднее (в 1814 году) Кулибин ставил вопрос о применении парового двигателя в машиностроении, а также при изготовлении деталей мостов.

Серьезно занимался Кулибин (после 1793 года) и усовершенствова­нием средств связи. В то время возник новый вид средств связи - опти­ческий (или семафорный) телеграф. Впервые такой телеграф был пред­ложен в революционной Франции Клодом Шаппом в 1791 году и система­тически использовался якобинским Конвентом.

Суть изобретения заключалась в следующем. Между двумя пунк­тами строились на известном расстоянии станции в виде домиков с вышками. На вышках устанавливались мачты с крыльями (подвижными планками). Условные положения этих крыльев (снабженных фонарями, зажигаемыми по ночам) должны были передавать определенные знаки по условному коду. Первая линия оптического телеграфа была устроена между Парижем и Лиллем в 1794 году. Подробное описание оптического телеграфа на русском языке появилось лишь в 1795 году.

Кулибин приступил к проектированию оптического телеграфа, не зная о деталях изобретения Шаппа. В 1794-1795 годах он разработал ори­гинальную схему оптического телеграфа и удобный, простой телеграф­ный код. В 1801 году модель оптического телеграфа Кулибина демонст­рировалась Павлу I. Однако правительство оставило проект Кулибииа без поддержки, и он остался неосуществленным.

Понятно, что оптический (семафорный) телеграф сохранил свое зна­чение лишь до появления более совершенного электрического телеграфа. А между тем в России (где электрический телеграф был изобретен в начале 30-х годов XIX века) первая линия оптического телеграфа была проведена в 1835 году, причем правительство Николая I уплатило французскому конструктору Шато (ученику Шаппа) 120 ты­сяч рублей за «секрет» его оптического телеграфа - при наличии в ар­хивах Академии наук более простой схемы оптического телеграфа Ку­либина.

Механику принадлежало и много других изобретений и усовершен­ствований в самых различных областях техники.

Рукописи и чертежи Кулибина свидетельствуют о том, что ему, как и наиболее выдающимся западным изобретателям XVIII века, была свой­ственна энциклопедичность, удивительная для нас теперь, поистине ло­моносовская широта круга вопросов, которыми он занимался. Это, разумеется, было возможно лишь в ту эпоху, когда техника была относительно элементарна, в то время как в наши дни уровень техники столь высок, что каждая ее отрасль требует особой, профессиональной специа­лизации.

В начале 90-х годов XVIII века механиком были сделаны важные усовершен­ствования для производства зеркальных стекол большого размера . Эти нововведения были практически применены на Петербургском стеколь­ном заводе.

Кулибин занимался способами спуска кораблей на воду со стапе­лей . В мае 1800 года он предложил Адмиралтейству свои методы спуска и предотвращения аварий при этом, но они были оставлены без внима­ния, пока скандал со спуском корабля «Благодать» не заставил Адми­ралтейство обратиться к механику за помощью.

Дело происходило так. В начале августа 1800 года в присутствии Пав­ла I при большом стечении народа начался спуск корабля «Благодать», сначала тронувшегося с места, но затем внезапно остановившегося. Приняты были все меры, но сдвинуть корабль дальше не удалось.

Возмущенный Павел демонстративно уехал. Многим угрожала жестокая расправа со стороны царя. Тогда вспомнили о Кулибине. Механик быстро произвел все необходимые расчеты, и на следующий день корабль был спущен на воду под руководством Кулибина.

Очень успешно продолжалась в это время деятельность Кулибина по созданию различных часов. Им были, например, сделаны «планетные» карманные часы , снабженные несколькими циферблатами и семью стрелками, которые показывали положение созвездий («знаков зодиака») на небе в данный момент, время года, восход и заход Солнца и Луны, дни недели, часы, минуты и секунды.

Изготовлен им был и карманный хронометр (в 1796-1801 годах), пока­зывавший время с особенной точностью.

Известны работы Кулибина по устройству усовершенствованных протезов. Интерес Кулибина к этому роду изобретательства не случаен. Вторая половина XVIII века была временем кровопролитных войн, которые вела Россия за выход к берегам Черного моря, за воссоединение украин­ских и белорусских земель и т. д. Множество солдат и офицеров оста­лось калеками. Отличавшийся гуманностью и отзывчивостью, Кулибин много думал над тем, как бы облегчить участь русских воинов, потеряв­ших конечности на войне.

Первый протез , сделанный Кулибиным в 1791 году для офицера Непейцина, потерявшего ногу в героической битве под Очаковом, был настолько совершенным, что Непейцин скоро научился свободно ходить без трости.

Столь же удачно справлялся Кулибин с различными сложными поручениями, которыми двор как при Екатерине, так и при Павле про­должал постоянно отвлекать его от важных работ по изобретательству.

Кулибину было поручено, например, исправить «часы с павлином », купленные в 1780 году в Англии (сейчас они находятся в Государственном Эрмитаже). Часы-автомат представляли собой очень сложный механизм. Внешне они выглядели так:

На срезанной верхушке дуба стоял павлин. На одной ветке дуба висела клетка с совой, а на другой стоял петух. Под дубом находился большой гриб. Часть шляпки гриба была срезана и в ней помещен часовой циферблат. В определен­ные часы куранты играли, петух пел, сова хлопала глазами, павлин рас­пускал хвост, а на грибе прыгала стрекоза. Этот автомат испортился и долгое время не действовал. Кулибин исправил часы, изготовив сам мно­гие недостающие части, одни из которых были потеряны, а другие при­шли в негодность.

Эрмитаж, «часы с павлином»

Кулибину пришлось иметь дело еще с одним не менее замыслова­тым автоматом, принадлежавшим Нарышкину. Этот автомат говорил и играл в шашки с посетителями. Его нужно было перенести на другое место, и для этой цели он был разобран, но собрать его не могли. Только Кулибин сумел справиться с этой задачей.

Однажды, уже при Павле I, Кулибина срочно вызвали по поводу того, что во время бури якобы погнулся шпиль Петропавловской крепо­сти. Когда об этом донесли Павлу, тот очень расстроился и велел немед­ленно выпрямить шпиль. Кулибин, несмотря на свои преклонные годы, несколько раз поднимался на шпиль. Механик рисковал жизнью, потому что подниматься приходилось по проволочным лестницам и по внутрен­ней конструкции вышки собора без всяких приспособлений. Шпиль был тщательно осмотрен Кулибиным и выверен отвесом. Ни малейшего изги­ба не было обнаружено.

Тогда комендант крепости привел Кулибина к одной двери и просил посмотреть на шпиль в отношении к косяку двери. Кулибин посмотрел и доказал коменданту, что не шпиль погнулся, а криво стоит косяк две­ри. Комендант смертельно перепугался. Он мог за поднятую им ложную тревогу тяжко поплатиться. Он буквально умолял механика доложить Павлу, что шпиль действительно погнулся, а теперь исправлен. Кулибин так и сделал, избавив перестаравшегося служаку от неприятностей.

После убийства Павла I в марте 1801 года и вступления на престол Александра I Кулибин обратился к новому правительству с просьбой помочь продолжению прерванной работы по постройке «машинного» (водоходного) судна. Характерно самое название проекта, приложен­ного к ходатайству механика: «Предложения, каким образом удобнее и без отягощения казны ввести во употребление на реке Волге … машин­ные суда для пользы государства».

Для продолжения опытов Кулибин просил, во-первых, выдать ему субсидию в 6 тысяч рублей на уплату долгов, «кои остались у него един­ственно по производству опытов для пользы казны и общества во изо­бретениях», и на новые расходы, а во-вторых, разрешить ему переехать в Нижний Новгород.

Кулибин вынужден был просить об увольнении из Академии наук, где проработал 32 года, потому что обстановка в столице складывалась для него невыносимо или, по его собственному выражению, «обстоятель­ства становились все теснее».

В последние годы царствования Екатерины и при Павле Академия переживала кризис. Академией управляли грубые, малообразованные чиновники вроде П.П. Бакунина. Научная работа снизилась. Борьба Екатерины и Павла с французской революционной «заразой» насильст­венно прервала международные связи Академии, что самым отрица­тельным образом сказалось на деятельности ученых. Кулибина отвлека­ли всевозможными поручениями, не имевшими никакого отношения к науке и технике. Для Екатерины выдающийся изобретатель был всего лишь придворным иллюминатором, а для Павла - ремесленником-про­столюдином, которого не жаль послать карабкаться на вышку собора - если старик и сорвется оттуда, потеря невелика. О Павле рассказывали, будто он еще ребенком (и, конечно, со слов старших, т. е. екатеринин­ских придворных) нагло заявил по поводу смерти Ломоносова: «Что о дураке жалеть - казну только разорял и ничего не сделал».

Вступление на престол Александра 1, торжественно заявившего, что «все будет, как при бабушке», вызвало энтузиазм в дворянских кругах и обнадежило часть академиков, обратившихся к Александру с ходатай­ством о немедленной реформе Академии и опасении ее от развала.

Но Кулибину возвращение «бабушкиных» времен ничего хорошего не сулило. Шестидесятилетний механик не мог совмещать изобретатель­скую деятельность с непрерывными придворными поручениями. Изобре­тения его реализовались с таким же трудом, как и при Екатерине и при Павле.

Материальное положение Кулибина и его семьи было очень тяже­лым. Вот почему Кулибин и решил вернуться на родину, чтобы там в бо­лее спокойной обстановке целиком посвятить себя изобретательской деятельности.

Осенью 1801 года Кулибин с семьей переехал в Нижний Новгород. В механике, несмотря на его преклонный возраст, было столько кипучей энергии, что в первый же день по приезде он отправился измерять ско­рость течения Волги, для чего использовал прибор, изобретенный им еще в Петербурге.

Так, с конца 1801 года и на протяжении последующих 1802-1804 годов он целиком был поглощен работами по постройке машинного судна на Волге. Работал Кулибин над такими судами и позднее. В любую погоду: в холод, дождь, в летнюю жару,- он отправлялся на реку на место постройки и испытания своего судна. Даже смерть жены (вскоре после переезда) - несчастье, которое он переживал му­чительно, так, что все ему казалось немило, не могло отвлечь его от лю­бимого дела,

После постройки и испытания «машинного судна» Кулибин продол­жал его усовершенствовать. Но заинтересовать местных купцов своим изобретением и добиться того, чтобы они ввели эти суда в употребление, Кулибину так и не удалось.

Следует отметить, что и в последний, нижегородский, период своей жизни Кулибин продолжал интересоваться пароходами. Он выписывал сообщения из «Санкт-Петербургских ведомостей» об испытании парохода на Темзе в 1801 году; уточнял конструктивные детали парохода. Подобно Жуффура во Франции и Фичу в Америке, Кулибин предполагал применить на первом судне движитель не в виде лопастных колес, а в виде гребенки из весел.

Как уже отмечалось выше, основная причина, мешавшая механиза­ции русского водного транспорта и, следовательно, стоявшая на пути к внедрению в практику «машинного судна» Кулибина, крылась в социаль­но-экономических условиях жизни России того времени.

Наличие дешевого бурлацкого труда препятствовало не только вве­дению коноводных и водоходных судов, но и первых пароходов.

В конце концов водоходное судно Кулибина, построенное по перво­му из его новых проектов (позднее Кулибин разработал еще два более усовершенствованных проекта), было продано на слом с торгов в ноябре 1808 года за 200 рублей.

Известный писатель В.Т. Короленко, публикуя материалы биогра­фии Кулибина, писал: «Кулибину пришлось пережить эпизод, который до сих пор остается, невыясненным в главнейших его чертах. Здесь [в Нижнем Новгороде] в 1808 году было продано на слом самодви­жущееся его судно, сданное в 1807 году на хранение Нижегородской думе».

Короленко добавлял, что «эта карьера могла бы дать материал для трагедии, и тогда кульминационным ее пунктом должна служить эта продажа на дрова одного из серьезнейших его творений. И это случи­лось за 12 лет до его смерти в том же городе, где он жил в это время, значит, на его глазах… И изобретатель не имел 200 рублей, которые за­плачены на торгах… и которые могли бы спасти его создание».

Можно было бы предположить, что водоходные суда Кулибина не имели успеха из-за медлительности хода «подачами», когда судно каж­дый раз подтягивалось к завозимому вперед якорю.

Однако несколько лет спустя другим конструкторам более повезло, и их суда, правда не водоходные, а коноводные,- у которых канат от завезенного вперед якоря наматывался на ворот (установленный на суд­не) силой лошади,- получили некоторое распространение на Волге.

Конечно, «коноводки» оставались весьма несовершенным и медли­тельным перевозочным средством. Впрочем, для общего состояния рус­ского транспорта того времени характерно, что наряду с первыми паро­ходами долго применялись и так называемые кабестанные суда, рабо­тавшие «подачами» так же, как водоходные и коноводные суда, с той лишь разницей, что теперь ворот на судне, подтягивающий его к заве­зенному вперед якорю, вращался не течением воды, не животными, а паровой машиной.

Разочарования в деле с водоходными судами не сломили волю изо­бретателя.

Особенно важное значение имеет разработка им нескольких проек­тов металлических мостов . Вопросом о металлических мостах Кулибин интересовался еще в петербургский период своей жизни. К 1811-1812 годах он уже разработал ряд поразительных по смелости проектов мостов через Неву с железными решетчатыми фермами. Из предложенных Кулибиным вариантов основным являлся трехпролетный арочный мост с железными решетчатыми фермами. Мост должен был иметь по концам (у берегов) два дополнительных разводных пролета.

Кулибина следует считать пионером разработки в России проектов и расчетов не только деревянных, но и металлических арочных мостов с решетчатыми фермами. Проницательность механика проявилась прежде всего в том, что он намечал железо, а не чугун как строительный материал для своих мо­стов.

В России железных мостов совсем не было, в Западной Европе они насчитывались единицами.

При устройстве металлических мостов в наиболее развитых странах Запада в начале XIX века (материалом служил еще чугун. Так, например Сауторский мост через Темзу инженера Рении, мосты Манчестер-Ли­верпульской дороги). Железо становится преобладающим материалом для таких мостов лишь со второго десятилетия XIX века, т. е. уже после смерти Кулибина. Таковы висячий Менейский мост в Северном Уэльсе инжене­ра Тельфорда 1818-1826 годов; новый балочный мост Роберта Стефенсона 1846-1850 годов; Ниагарский висячий мост отца и сына Рёблинг 1851 - 1855 годов. В первой половине XIX века часто строились мосты с деревянными фермами, особенно в Америке (система Гау). Лишь с 40-х годов XIX века получают распространение мосты с железными сквозными фермами раз­ных систем.

Кулибин понимал, что при наличии еще слабо развитой русской металлообрабатывающей промышленности изготовить все элементы железных арочных решетчатых ферм будет трудно. Поэтому он предложил построить специальные металлообрабатывающие станки, приводимые в движение паровой машиной.

«А еще лучше и сильнее действие быть может вместо коней [как двигательной силы] от воды или от паровой машины, почему о конной машине мнение [намерение] совсем отменить, а думать о паровой»,- записал он в рабочей тетради за 1814 год.

Основной проект железного моста через Неву был закончен Кулибиным в 1813 году. Механик обратился к Александру I, неоднократно заяв­лявшему в своих манифестах и рескриптах (посланиях) о стремлении «споспешествовать», т. е. содействовать, развитию науки и техники, с просьбой поддержать его проект. Ответа не последовало.

Кулибин направил проект к всесильному временщику Аракчееву. Тот отказался помочь и вернул проект изобретателю.

Механик переслал свой многострадальный проект министру народ­ного просвещения А.К. Разумовскому. В канцеляриях этого последнего проект был затерян. Долго Кулибин и лица, стремившиеся ему содейст­вовать, разыскивали проект, опередивший мостостроительную практику и России и Западной Европы. Наконец затерянные материалы были об­наружены, но попали в руки преемника Разумовского (с 1816 года), изве­стного ханжи и реакционера А.Н. Голицына, при котором возглавляе­мое им ведомство получило название «министерства духовных дел и на­родного просвещения».

Ведомство Голицына отвергло проект Кулибина, выдвинув несостоя­тельный довод, будто опоры моста нельзя будет установить из-за силь­ного течения. Для механика это был удар не менее сильный, чем крушение его попыток механизировать речной транспорт.

Кулибин продолжал работать также и над многими другими изо­бретениями.

Так, он много занимался усовершенствованием механизмов, исполь­зуемых при добыче соли. После внимательного изучения соляных промыслов Строгановых он сконструировал новый конный привод для насосной установки , подни­мающей соляной раствор.

Участие России в войнах против наполеоновской Франции и уверен­ность русского общества, что предстоят еще более кровопролитные бит­вы с врагом, мечтающим о всемирном господстве, побудили Кулибина в 1808 году возобновить занятия по усовершенствованию протезов.

Модели протезов вместе с подробными чертежами и описаниями были направлены механиком в Петербургскую медико-хирургическую академию. Но, несмотря на благоприятный отзыв профессора хирургии И.Ф. Буша, и это изобретение было оставлено без внимания. Между тем некоторое время спустя со сходным изобретением выступил один изобретатель во Франции. Он был отмечен Наполеоном I и после войны 1812 года начал массовое производство протезов для раненых французских офицеров.

Кулибин же не получил даже возмещения расходов по изготовле­нию моделей.

Несмотря на свою большую пенсию в 3000 рублей годовых, Кули­бин оказался в долгах. До двадцати различных лиц являлось его креди­торами. Деньги расходовались на новые опыты, устройство моделей и т. д.

Материальное положение Кулибина стало особенно тяжелым после того, как осенью 1813 года его постигло несчастье - сгорели два его дере­вянных домика, составлявших все имущество Кулибина. После пожара первое время Кулибин жил у своего старинного уче­ника и друга А. Пятерикова, а затем у своей дочери в селе Карповке.

Механик остался без крова, и долги его все возрастали, так как изо­бретательской деятельности он не бросал. К 1815 году за ним числилось долгу до 7 тысяч рублей. Кулибину не на что было построить себе жилище. Ему приш­лось обратиться в органы «общественного призрения», откуда он по­лучил заимообразно 600 рублей. На эти деньги он купил себе ветхий до­мик.

С 1817 года здоровье 82-летнего механика стало быстро ухудшаться и 30 июня 1818 года он умер. В доме царила такая бедность, что выдающе­гося русского изобретателя не на что было даже похоронить. Пришлось продать единственные стенные часы, да Пятериков достал немного де­нег. Над могилой механика на Петропавловском кладбище в Нижнем Новгороде был поставлен деревянный памятник.

Мы видели, что творчество Кулибина было направлено на решение передовых технических проблем его времени: на отыскание усовершен­ствованного двигателя для промышленности, на попытки механизации водного и сухопутного транспорта, на создание мощных осветительных приборов, на постройку огромных мостов.

По энциклопедической широте своих интересов Кулибин был харак­терным представителем ломоносовской плеяды. Правда, некоторые изы­скания Кулибина несли на себе «родимые пятна» ремесленно-мануфак­турного периода. Это относится прежде всего к его бесплодным поис­кам «вечного двигателя» .

Показательно, однако, для чего нужен был Кулибину «вечный дви­гатель». В этом механик был уже человеком нарождающейся машинной эпохи. Он искал новый универсальный двигатель, способный заменить прежние двигатели, характерные для мануфактурного периода, и при­том лучший, чем известные Кулибину паровые машины. Он был уверен, как сам писал впоследствии, что «может такая машина [«вечный дви­гатель»] в большом построении служить по дорогам к перевозке тяжестей возами, поднимаясь и на горы с переменною скоростью в дви­жении, и при легких, подобно дрожкам, повозках, а особливо полезна будет для судоходства на больших судоходных реках, как на Волге и ей подобных; на неподвижных же местах действовать могут вместо речных водопадов, ветров, коней, кипящих водяных паров - к действию разных мельниц и других машин».

Еще более характерно, что Кулибин верил в возможность отыскать такой двигатель потому, что был убежден в безграничности достижений человеческого разума.

В одном из писем (около 1815 года), касаясь вопроса о «вечном дви­гателе», Кулибин подчеркивал, что перед техникой открываются неизве­данные просторы: ведь стали же действительностью изобретения, «в све­те почитаемые до открытия их за невозможные, как-то: огнестрельный порох, монголфиеровы шары с воздушными путешественниками, удиви­тельного действия электрические силы…».

И для нас важно не то, что в отдельных вопросах Кулибин отдавал дань предрассудкам прошлого. В целом деятельность замечательного механика была обращена к будущему, причем Кулибин выступал не только как конструктор, улавливающий новые тенденции технического развития, но и как подлинный поэт грядущего технического прогресса.

Перед мысленным взором Кулибина открывались просторы родной страны, через реки которой будут перекинуты огромные железные мо­сты; по дорогам которой будут мчаться, бросая в вечерний час снопы света из своих фонарей, «самокатные» кареты, «взбираясь при том на самые крутые горы и опускаясь с оных без малейшей опасности». Он предвидел грядущие воздушные путешествия и применение элек­тричества на службе человеку. И в этом умении видеть отдаленное бу­дущее механик Кулибин также был последователем Ломоносова.

11 августа 1818 года скончался нижегородский механик-изобретатель из мещан Иван Петрович Кулибин. Он родился в семье мелкого торговца в селении Подновье Нижегородского уезда и уже с детства начал обучаться слесарному, токарному и часовому делу. Мы решили рассказать о пяти его самых интересных и выдающихся изобретениях.

В основном механик-изобретатель Иван Кулибин занимался созданием диковинных и необычных игрушек, хитроумных автоматов и уникальных часовых механизмов. В свои изобретения Кулибин вкладывал весь свой энтузиазм, душу и интерес. Он занимался механикой на протяжении всей жизни. Более 30 лет он заведовал механической мастерской Петербургской академии наук. Руководил производством станков, астрономических, физических и навигационных приборов и инструментов.

Часы Кулибина

В 1767 году Кулибин собрал удивительные часы, над которыми мастер упорно трудился несколько лет. Часы, представляющие по форме птичье яйцо, были оформлены витиеватыми узорами затейливой золотой оправы. Эти часы были настолько хороши, что их в дар приняла сама Екатерина II. Помимо того, что часы показывали время, внутри них заключался механизм часового боя, аппарат, который воспроизводил мелодии, а также часы были оснащены сложным механизмом крошечного театра-автомата. Миниатюрный театр позволял наблюдать за разыгрывающимся в златом чертоге представлением.

Проект одноарочного моста через Неву

Одним из самых масштабных проектов изобретателя Кулибина был проект одноарочного моста через реку Неву с деревянными решетчатыми фермами. Арка моста составляла 298 метров и была спроектирована из деревянных элементов, скрепленных железными болтами и четырехугольными обоймами. Проект моста был разработан вплоть до освещения. Кулибин создал и испытал большую модель изобретенного им моста, но, к большому сожалению, постройка моста Кулибина оказалась не по плечу строителям его времени.

Оптический телеграф

В список самых выдающихся изобретений Кулибина также можно включить оптический телеграф, то есть фонарь-прожектор с параболическим отражателем из мельчайших зеркал. Такой телеграф, который позволял сделать из обычного света свечи невероятный световой поток, мог использоваться и днем и ночью на промежуточных станциях, находящихся на больших расстояниях.

Водоход Кулибина

Одно из самых потрясающих и оригинальных изобретений Ивана Кулибина — водоход. Изобретение представляло собой судно, приводимое в движение течением реки, по которой оно шло. Механизм работал так, что течение реки заставляло двигаться водяные колеса, установленные на судне. Судно шло очень медленно, к тому же необходимо было постоянно следить за работой механизма. Кулибин придумал три варианта водохода, из которых два были построены и успешно прошли испытания. К сожалению, водоходы не нашли практического применения, несмотря на всю гениальность конструкции. У водоходов был ряд недостатков, который не позволил использовать гениальное изобретение на воде.

Сегодня, 21 апреля, день рождения великого русского изобретателя, механика Ивана Петровича Кулибина. Предлагаем вспомнить, что придумал и построил наш знаменитый соотечественник.

Иван Петрович, родившийся в слободе Подновье близ Нижнего Новгорода в 1735 году, был невероятно талантливым человеком. Механика, инженерное дело, часовой промысел, кораблестроение - все спорилось в умелых руках русского самоучки. Он имел успех и был приближен к императрице, но при этом ни один из его проектов, способных облегчить жизнь простым людям и способствующих прогрессу, не был ни профинансирован должным образом, ни реализован государством. Тогда как развлекательные механизмы - забавные автоматоны, дворцовые часы, самоходки - финансировались с превеликой радостью.

В конце XVIII века самым распространенным способом подъема грузов на судах против течения был бурлацкий труд - тяжелый, но относительно недорогой. Существовали и альтернативы: например, машинные суда, приводимые в движение волами. Устройство машинного судна было следующим: оно имело два якоря, канаты которых крепились на специальном валу. Один из якорей на шлюпке или по берегу доставлялся вперед на 800−1000 м и закреплялся. Волы, работающие на судне, вращали вал и накручивали якорный канат, подтягивая судно к якорю против течения. В это же время другая шлюпка везла вперед второй якорь - так обеспечивалась непрерывность движения.

Кулибину пришла в голову мысль, как обойтись без волов. Его идея состояла в использовании двух колес с лопастями. Течение, вращая колеса, передавало энергию на вал - якорный канат накручивался, и судно подтягивало себя к якорю, используя энергию воды. В процессе работы Кулибина постоянно отвлекали заказами на игрушки для царских отпрысков, но он сумел выбить финансирование на изготовление и установку своей системы на небольшое судно. В 1782 году оно, нагруженное почти 65 т (!) песка, показало себя надежным и значительно более быстрым, нежели корабль на воловьей или бурлацкой тяге.

В 1804 году в Нижнем Новгороде Кулибин построил второй водоход, который был вдвое быстрее бурлацких расшив. Тем не менее департамент водных коммуникаций при Александре I отверг идею и запретил финансирование - водоходы так и не получили распространение. Гораздо позже в Европе и США появились кабестаны - суда, которые подтягивали себя к якорю, используя энергию парового двигателя.

Винтовой лифт

Наиболее распространенная лифтовая система на сегодняшний день представляет собой кабину на лебедках. Лебедочные лифты были созданы задолго до патентов Отиса середины XIX века - подобные конструкции действовали еще в Древнем Египте, приводились в движение они тягловыми животными или рабской силой.

В середине 1790-х годов стареющая и разжиревшая Екатерина II поручила Кулибину разработать удобный лифт для передвижения между этажами Зимнего дворца. Она непременно хотела лифт-кресло, и перед Кулибиным встала интересная техническая задача. К подобному лифту, открытому сверху, нельзя было прицепить лебедку, а если «подхватывать» кресло лебедкой снизу, она бы доставила неудобство пассажиру. Кулибин решил вопрос остроумно: основание кресла крепилось к длинной оси-винту и двигалось по нему подобно гайке. Екатерина садилась на свой передвижной трон, слуга крутил рукоять, вращение передавалось на ось, и та поднимала кресло на галерею второго этажа. Винтовой лифт Кулибина был закончен в 1793 году, второй же в истории подобный механизм Элиша Отис построил в Нью-Йорке лишь в 1859-м. После смерти Екатерины лифт использовался придворными для развлечений, а затем был заложен кирпичом. На сегодняшний день сохранились чертежи и остатки подъемного механизма.

Теория и практика мостостроения

С 1770-х вплоть до начала 1800-х Кулибин работал над созданием однопролетного стационарного моста через Неву. Он изготовил действующий макет, на котором рассчитал усилия и напряжения в различных частях моста - при том, что теории мостостроения на тот момент еще не существовало! Опытным путем Кулибин предсказал и сформулировал ряд законов сопромата, получивших подтверждение значительно позже. Сперва изобретатель разрабатывал мост на собственные средства, но на финальный макет ему выделил денег граф Потемкин. Модель масштабом 1:10 достигала длины в 30 м.

Все расчеты моста были представлены Академии наук и проверены знаменитым математиком Леонардом Эйлером. Выяснилось, что расчеты верны, а испытания модели показали, что мост имеет огромный запас прочности; его высота позволяла парусным судам проходить без каких-либо специальных операций. Несмотря на одобрение Академии, правительство так и не выделило средств на строительство моста. Кулибин был награжден медалью и получил премию, к 1804 году третья модель окончательно сгнила, а первый постоянный мост через Неву (Благовещенский) был построен лишь в 1850-м.

В 1936 году был проведен экспериментальный расчет кулибинского моста современными методами, и выяснилось, что русский самоучка не сделал ни одной ошибки, хотя в его время большинство законов сопромата были неизвестны. Методика изготовления модели и испытаний ее с целью силового расчета конструкции моста впоследствии получила широкое распространение, к ней в разное время независимо приходили различные инженеры. Также Кулибин первым предложил использовать в конструкции моста решетчатые фермы - за 30 лет до запатентовавшего эту систему американского архитектора Итиэля Тауна.

В 1810-х годах Кулибин занимался разработкой железных мостов. Перед нами проект трехарочного моста через Неву с подвесной проезжей частью (1814). Позже изобретатель создал проект более сложного четырехарочного моста.

Самобеглая коляска и другие истории

Нередко Кулибину, помимо действительно изобретенных им конструкций, приписывают множество других, которые он действительно совершенствовал, но не был первым. Например, Кулибину очень часто приписывают изобретение педальной самокатки (прообраза веломобиля), в то время как такую систему создал на 40 лет раньше другой русский инженер-самоучка, а Кулибин был вторым. Рассмотрим некоторые из распространенных заблуждений.

Итак, в 1791 году Кулибин построил и представил Академии наук самодвижущийся экипаж, «самобеглую коляску», по сути являвшуюся предшественницей веломобиля. Она была рассчитана на одного пассажира, а в движение машину приводил слуга, стоящий на запятках и поочередно давящий на педали. Самобеглая коляска некоторое время служила аттракционом для знати, а затем затерялась в истории; сохранились только ее чертежи.

Кулибин не был изобретателем веломобиля - за 40 лет до него аналогичную по конструкции самобеглую коляску построил в Петербурге другой изобретатель-самоучка Леонтий Шамшуренков (известный в частности, разработкой системы подъема Царь-колокола, которая так и не была использована по назначению). Конструкция Шамшуренкова была двухместной, в более поздних чертежах изобретатель планировал построить самоходные сани с верстомером (прообразом спидометра), но, увы, не получил должного финансирования. Как и самокатка Кулибина, самокатка Шамшуренкова до наших дней не дошла.

Протез ноги

На рубеже XVIII-XIX веков Кулибин представил Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии несколько проектов «механических ног» - весьма совершенных по тем временам протезов нижних конечностей, способных сымитировать потерянную выше колена (!) ногу. «Испытателем» первого варианта протеза, сделанного в 1791 году, стал Сергей Васильевич Непейцын - на тот момент поручик, потерявший ногу при штурме Очакова.

Впоследствии Непейцын дослужился до генерал-майора и получил у солдат прозвище Железная Нога; он вел полноценную жизнь, и не все догадывались, почему генерал чуть-чуть прихрамывает. Протез системы Кулибина, несмотря на благоприятные отзывы петербургских медиков во главе с профессором Иваном Федоровичем Бушем, был отвергнут военным ведомством, а серийное производство механических протезов, имитирующих форму ноги, позже началось во Франции.

Прожектор

В 1779 году увлекавшийся оптическими приборами Кулибин представил петербургской публике свое изобретение - прожектор. Системы отражающих зеркал существовали и до него (в частности, использовались на маяках), но конструкция Кулибина была значительно ближе к современному прожектору: одна-единственная свеча, отражаясь от размещенных в вогнутой полусфере зеркальных отражателей, давала сильный и направленный поток света.

«Чудесный фонарь» был положительно принят Академией наук, расхвален в прессе, одобрен императрицей, но остался лишь развлечением и не был применен для освещения улиц, как полагал Кулибин изначально. Сам мастер впоследствии изготовил ряд прожекторов по индивидуальным заказам кораблевладельцев, а также сделал на базе этой же системы компактный фонарь для кареты - это принесло ему определенный доход. Мастера подвело отсутствие защиты авторского права - каретные «кулибинские фонари» начали массово делать другие мастера, что сильно обесценило изобретение.

Что еще сделал Кулибин?

• Наладил работу мастерских при Петербургской академии наук, где занимался изготовлением микроскопов, барометров, термометров, подзорных труб, весов, телескопов и множества других лабораторных приборов.
• Отремонтировал планетарий Петербургской академии наук.
• Придумал оригинальную систему спуска кораблей на воду.
• Создал первый в России оптический телеграф (1794 год), отправленный в Кунст-камеру в качестве диковинки.
• Разработал первый в России проект железного моста (через Волгу).
• Сконструировал рядовую сеялку, обеспечивающую равномерный посев (не была построена).
• Устраивал фейерверки, создавал механические игрушки и автоматоны для развлечения знати.
• Отремонтировал и самостоятельно собрал множество часов разных компоновок - настенных, напольных, башенных.

Часы работы Кулибина:

Во второй половине восемнадцатого века Нижний Новгород был крупным промышленным и торговым центром страны. Важнейшие водные артерии России - Ока и Волга - проносили мимо него бесчисленные суда с товарами. В самом городе работало более дюжины прядильных и канатных мануфактур, а за Ильинской решеткой тянулись солодовые, толоконные, кирпичные и гончарные заводы.

Именно в этом городе в семье торговца мукой и появился на свет 21 апреля 1735 года будущий русский конструктор и изобретатель Иван Петрович Кулибин. Местный дьячок по часослову и псалтырю обучил мальчика грамоте. Отец Кулибина уважал образованных людей, однако школы презирал и отправлять сына в них не захотел. Бурсы, готовившие православных попов, также не подходили их старообрядческой семье. В итоге отец поставил мальчика за прилавок, решив вырастить из него первоклассного торговца мукой.

Однако молодой Ваня томился этим занятием. Едва выпадала свободная минутка, он скрывался за мешками, карманным ножом вырезая там из дерева различные фигурки - флюгера, игрушки, шестеренки. Отцу увлечение сына виделось баловством, отвлекающим от торговли. «Наказал Господь меня, не будет из сынка проку», - жаловался он. Однако Кулибин-старший не смог подавить незаурядную пытливость ребенка, в котором рано проявилась практическая изобретательская сметка. По весне, когда начинали течь ручьи, мальчик сооружал на них водяные колеса и запускал самодельные кораблики диковинных конструкций. Летом же он строил шлюзы для стекавшей с гор ключевой воды.

Согласно скупым сведениям биографов, Иван рос малообщительным мечтателем. Он мог подолгу простаивать подле водяного колеса или у кузницы, изучать нехитрые конструкции волжских судов. Мальчик часто посещал примечательную в архитектурном отношении колокольню Рождественской церкви. Привлекали его там вовсе не затейливые венецианские украшения или пейзажи Заволжья, открывавшиеся с колокольни. Нет, там имелись часы чудного устройства, показывающие движение небесных светил, знаки Зодиака и изменение лунных фаз, а также каждый час оглашающие окрестности удивительной музыкой. Много времени Кулибин простаивал на колокольне, пытаясь постичь тайны неведомого механизма. Но все было тщетно, и он страдал от этого. За помощью обратиться было не к кому - в городе не было часовщиков. Тогда Ваня принялся разыскивать книги, описывающие работу автоматов. Книги такие имелись, но многие из них были полушарлатанского типа, а остальные предназначались для специалистов и требовали знаний по математике.

В восемнадцать лет Кулибин в первый раз увидел у соседского купца Микулина домашние настенные часы. Они были деревянные, с огромными дубовыми колесами и, конечно, с секретом. В установленное время их дверцы открывались, наружу выскакивала кукушка и куковала столько раз, сколько часов показывала на циферблате стрелка. Иван пришел в восторг от устройства, он уговорил купца на время отдать часы ему. Дома Кулибин сумел разобрать часы на мелкие детали, осмотрел их и воспылал желанием сделать себе такие же. Инструментов у него никаких не имелось, и все части автомата юноша вырезал из дерева карманным ножом. Можно только представить себе, сколько времени затратил он, вырезая каждое колесико в отдельности. Наконец, все детали были закончены, а механизм собран. Конечно, часы не заработали, и юный изобретатель, наконец, осознал, что ему необходимы специальные инструменты, которых он и в глаза не видел.

Вскоре ему представилась возможность приобрести такие инструменты. Как человека честного и грамотного, городская ратуша отправила Ивана Петровича в Москву в качестве поверенного по одному судебному делу. В столице любознательный юноша у одного часовщика увидел знакомый ему кукующий автомат. Не в силах преодолеть искушение, он вошел в мастерскую и, смутившись, рассказал мастеру о своей необоримой страсти к ремеслу механиков. Ему сильно повезло - часовщик Лобков оказался отзывчивым и добродушным человеком. Он объяснил Кулибину секреты устройства часовых механизмов и даже позволил находиться рядом с ним во время работы. Все время свободное от дел Иван проводил у часовщика, с жадным любопытством наблюдая за каждым движением специалиста. Перед отъездом он робко выразил желание приобрести нужные инструменты, но часовщик объяснил, как дорого они стоят. Тогда Кулибин попросил у мастера все инструменты, которые были поломаны или выброшены за ненадобностью. Таковые у часовщика нашлись, и он продал их Кулибину за бесценок.

Домой юный конструктор возвращался счастливым обладателем лучкового токарного станка, зубил, сверл и резальной машины. По приезде он сразу же починил инструменты и взялся за работу. Первым делом он изготовил часы с кукушкой, точь-в-точь как у соседа. Вскоре по городу уже гуляли слухи, что некий посадский человек научился «рукомеслу хитрому», считавшемуся прежде доступным лишь «немцам». Именитые горожане начали заказывать Ивану часы с кукушками. Кулибин основал мастерскую, а поскольку вырезать на станке каждое колесико было мучительной работой, отнимавшей бездну времени, изобретатель изготовил модели деталей и отлил их у литейщиков. Изготовление медных часов дало Ивану немалую прибыль, однако нажива его совсем не интересовала.

В 1763 году - первом году царствования Екатерины II - Кулибину исполнилось двадцать восемь лет. Четырьмя годами ранее он женился, теперь ему приходилось заботиться и о семье. Отец изобретателя умер, а их мучная лавочка закрылась - торговлю Кулибин не любил. К тому времени он уже твердо решил остаться механиком и постичь все тайны часового мастерства. Вскоре у местного губернатора Якова Аршеневского сломались дорогостоящие часы «с репетицией». Подобные часы могли разыгрывать целые арии, крайне веселя людей восемнадцатого века. Такие редкие вещи отправлялись для ремонта особым столичным мастерам. Однако слуга Аршеневского посоветовал барину отнести их Кулибину. В ответ губернатор лишь расхохотался. Тайно слуга все же показал эти часы Ивану, а тот, постигнув новый для него механизм, превосходно отремонтировал их. Еще долгое время после этого губернатор расхваливал часовщика, а вся городская знать вторила ему. Поломанные часы Кулибину стало привозить даже окрестное дворянство. Дело его расширялось, он взял себе помощника, вдвоем с которым стал ремонтировать часы любой сложности. Все свободное время Иван Петрович посвящал изучению физики и математики.

В 1764 году жители Нижнего Новгорода узнали, что царица Екатерина II собирается посетить их город. В голове у Кулибина зародилась идея создать к ее приезду уникальные часы, подобных которым ранее нигде не было. Для изготовления задуманного изобретателю требовались новые инструменты и дорогие материалы, включая золото. Средств на приобретение всего этого у него не имелось. Однако о его смелой затее узнал богатый купец Костромин, человек просвещенный и любознательный, а также хороший друг отца Кулибина. Торговец предложил Ивану Петровичу финансовую помощь, а также дал обещание до окончания работ содержать семью конструктора и его помощника. Со всем семейством Кулибин переехал в село Подновье, расположенное недалеко от города, и поселился в доме купца, сосредоточившись на создании часов. Работа эта требовала огромных затрат сил и времени. Ивану Петровичу пришлось стать столяром, скульптором, слесарем, специалистом по производству новых инструментов и даже музыкантом, дабы точно передать в часовом бое церковную музыку. Работа была практически завершена, когда мастер внезапно оборвал ее.

На глаза изобретателю совершенно случайно попались незнакомые ему заграничные аппараты, привезенные забавы ради одним торговцем из Москвы. Это были подзорная труба, микроскоп, телескоп и электрическая машина. Приборы очаровали Кулибина, он потерял сон, бредил ими, пока, наконец, не выпросил их и не разобрал. Разумеется, ему тотчас же захотелось самому изготовить их. С легкостью Кулибин смастерил собственную электрическую машину, но с прочими приборами дело встало. Для них требовались стекла, для которых, в свою очередь, были необходимы шлифовальные и литейные приборы. Одна задача тянула за собой целый ряд других, и русскому механику приходилось их решать заново, независимо от европейского опыта. В итоге Кулибин самостоятельно изготовил один микроскоп и два телескопа. Один автор середины девятнадцатого века писал: «Только эти изобретения можно считать достаточными для увековечения имени прославленного механика. Я говорю - изобретений, потому что делать металлические зеркала и странные механизмы, обтачивать стекла безо всякого пособия в Нижнем Новгороде - это значит заново изобретать способы данных построений».

Лишь создав увиденные приборы, Иван Петрович успокоился и в начале 1767 года закончил работу над часами. Они получились «величиною и видом между утиным и гусиным яйцом» и имели золотую оправу. Состояли часы из тысячи малюсеньких деталей и заводились один раз в сутки. В конце каждого часа в яйцеобразном автомате открывались створчатые дверки, и глазам представлялся позолоченный внутренний «чертог». Против дверей было установлено изображение «гроба господня», в который вела закрытая дверь, а к двери был привален камень. Рядом с гробом стояли два воина с копьями. Через тридцать секунд после того, как открывались двери «чертога», появлялся ангел, камень отваливался, дверь, ведущая в гроб, открывалась, и воины падали на колени. Еще через тридцать секунд появлялись «жены-мироносицы» и трижды исполнялся церковный стих «Христос воскресе!» После этого дверцы часов закрывались. Во вторую половину дня каждый час автомат играл другой стих: «Воскрес Иисус от гроба», а один раз в сутки, в полдень, часы играли оду, сочиненную самим мастером в честь приезда императрицы. Все фигурки были отлиты из серебра и чистого золота.

20 мая 1767 года царица прибыла в Нижний Новгород. До самого вечера она вела беседы с городской знатью, а на следующий день губернатор представил ей Кулибина. Екатерина с интересом оглядела необыкновенные часы и скромно одетого конструктора из «низова града», похвалив его и пообещав вызвать в Санкт-Петербург. Однако в Северную столицу Иван Петрович переехал только в 1769 году. Пышность двора и наряды царедворцев ошеломили провинциального мастера. Во дворце Кулибин показал императрице другие свои изделия: электрическую машину, микроскоп и телескоп. Екатерина II повелела отправить все его творения в кунсткамеру, дабы хранить их, как «выдающиеся памятники искусства», а самого «нижегородского мещанина Кулибина» приказала принять на службу при Академии наук в качестве заведующего механическими мастерскими. Так начался столичный период жизни великого изобретателя, продолжавшийся тридцать лет.

Кулибину были поручены инструментальная, слесарная, токарная, «барометренная» и «пунсонная» (занимавшаяся изготовлением штампов) «палаты». Новому механику в обязанности было вменено исправлять и приводить в порядок все научные приборы и инструменты в кабинетах Академии. Среди них были гидродинамические инструменты, инструменты для проведения механических опытов, оптические, акустические и т.д. Многие приборы восстановлению не подлежали, и их требовалось изготовить заново. Кроме того Ивану Петровичу надлежало исполнять разнообразные заказы, причем не только от профессоров Академии, но и из Государственной Коммерц-коллегии и других правительственных учреждений, вплоть до самой «канцелярии Ее Величества».

Кулибину предстояла огромная работа. Первые шаги его деятельности относились к исправлению оптических приборов. Уже к началу августа 1770 года он в одиночку изготовил нужный Академии «григорианский телескоп», после проверки которого комиссия дала заключение: «Заблагорассужено Кулибина поощрить, дабы он и впредь изготавливал подобные инструменты, ибо можно не сомневаться, что в скором времени доведет оные до совершенства». В «барометренной палате» мастер изготовлял барометры и термометры. Они предназначались не только для использования в Академии, но и для частных лиц. Для публики в мастерских также чинили астрономические зрительные трубы, изготовляли «электрические банки», лорнетные стекла, солнечные микроскопы, ватерпасы, весы, астролябии, солнечные часы. Еще Кулибин ремонтировал всякие заморские диковинки, вроде заводных птиц, домашних фонтанчиков и т.п. Мастер не ограничивался лишь починкой приборов, он давал профессорам советы, как их сохранять и держать в порядке, писал об этом инструкции. Академические мастерские при нижегородском изобретателе достигли своего наивысшего расцвета, стали источниками механического искусства по всей стране.

Необходимо отметить крайне тяжелые для здоровья условия работы в мастерских. Из сохранившихся донесений Кулибина известно, что его подмастерья и мастера, не выдерживая нелегких условий труда, постоянно болели, часто безо всяких причин «отлучались». Иван Петрович занимался поиском новых учеников, а также водворением дисциплины среди них. Кулибину приходилось разыскивать своих работников по площадям и кабакам и приводить в мастерские. С некоторыми из них совсем не было сладу, и изобретатель со скорбью рапортовал об этом начальству. Для поощрения же отличившихся изобретатель выбивал у руководства премии и прибавки к жалованью.

Уже вскоре после приезда в северную столицу неугомонный творческий ум Кулибина нашел себе достойную техническую задачу. Несчастьем Санкт-Петербурга являлось отсутствие мостов через Неву. Большая глубина и сильное течение казались инженерам непреодолимыми препятствиями, и город с горем пополам обходился наплавным временным мостом на барках. Весной и осенью во время вскрытия и замерзания реки этот мост разбирался, а сообщение между частями города прекращалось. Трудности строительства опор моста из-за сильного течения Невы при низком уровне развития мостостроительной техники в России в целом натолкнули Кулибина на мысль перекрыть реку одним пролетом арочного моста, опирающегося своими концами на разные берега реки. Подобные деревянные мосты существовали и ранее - лучшие из них (Рейнский мост, Делаварский мост) имели пролеты пятьдесят-шестьдесят метров в длину. Кулибин же замыслил проект почти вшестеро больший - до 300 метров, о чем никто не решался даже думать.

Работы Кулибина в этом направлении увенчивает третий вариант моста. Предыдущие модели хоть и не были жизнеспособны, однако расширили опыт изобретателя, укрепили его уверенность и обогатили теоретически. Главное отличие третьего варианта заключалось в необходимости облегчить срединную часть сооружения для уменьшения величины распора. Этот принцип оказался целесообразен и в дальнейшем вошел в обиход мостостроения. Вообще, весь проект по сооружению моста был разработан изумительно исчерпывающе и остроумно. Место для моста Иван Петрович выбрал неподалеку от наплавного Исаакиевского. Опорами для него должны были служить каменные фундаменты, а длина арки проектировалась в 140 сажен (298 метров). Само пролетное строение включало в себя шесть главных арочных ферм и две дополнительных, предназначенных для обеспечения поперечной устойчивости. Основными несущими элементами являлись четыре средних арочных фермы, размещенные параллельно и попарно на расстоянии 8,5 метра друг от друга. Для лучшей связи арочных ферм изобретатель придумал мощные пояса, играющие роль боковых упоров и защищающие строение от ветра.

Следует особенно отметить, что для нахождения очертаний арочной фермы Иван Петрович использовал построение веревочного многоугольника, самостоятельно открыв закон взаимодействия сил в арке, однако не сформулировал его, а потому не занял подобающего места в теоретической механике. Не имея ни малейшего понятия о сопротивлении материалов, Кулибин с помощью гирек и веревок рассчитал сопротивление разных частей моста, интуицией угадав открытые позднее законы механики. Леонард Эйлер - величайший математик восемнадцатого века - проверил его математические выкладки. Все оказалось верным.

Постройка изобретателем модели моста в масштабе одна десятая от натуральной величины стала крупным событием в строительной технике той эпохи. Помог Кулибину в этом Григорий Потемкин - всемогущий фаворит царицы, интересующийся течением этого дела и выделивший изобретателю три тысячи рублей. Общая же стоимость модели составила 3525 рублей, оставшиеся расходы пришлось оплачивать самому конструктору, что, впрочем, делалось им не в первый раз. Модель семнадцать месяцев сооружалась в сарае академического двора. В длину она достигала 30 метров, а весила 5400 килограммов. На ее проверке присутствовали лучшие ученые того времени - Котельников, Румовский, Лексель, Фусс, Иноходцев и многие другие. Большинство из них открыто смеялись над Кулибиным, и никто не верил, что «доморощенные» расчеты могут привести к чему-нибудь стоящему. Иван Петрович лично руководил установкой груза на мост. На модель было положено три тысячи пудов (49 тонн), вес в 9 раз больший ее собственного. Модель держалась крепко, даже самые скептически настроенные зрители подтвердили, что проект Кулибина жизнеспособен, по нему можно построить мост через Неву в 300 метров длиной.

Механик с нетерпением стал дожидаться осуществления проекта. Императрица «с крайним удовольствием» узнала об этом изобретении и дала распоряжение наградить Кулибина. А мост? А мост возводить никто и не собирался. Модель было приказано «сделать приятным зрелищем публики», а в 1793 году после кончины Потемкина ее перевезли в сады Таврического дворца и перебросили там через канал. В 1778 году все ещё тщетно ожидавшего осуществления своего проекта изобретателя царица пригласила в Царское Село, где в присутствии всего двора наградила медалью с Андреевской лентой. На одной ее стороне было выбито: «Академия Наук - механику Кулибину». Подобная медаль открывала награжденному доступ в высшие сферы петербургского общества, однако вся беда была в том, что гениального конструктора жаловали не за его выдающиеся изобретения, а за фейерверки, автоматы, световые эффекты и искусные игрушки, которые он изготавливал для увеселения придворных, и которые его самого интересовали в последнюю очередь.

Однако Иван Петрович не сдавался. Работая на должности придворного устроителя иллюминаций и пиротехника, он сумел и в этой области создать изобретение, которое могло бы иметь огромное значение в военном деле и народном хозяйстве - «кулибинский фонарь». Устройство представляло собой прожектор оригинальной конструкции, способный давать большой световой эффект, несмотря на слабый источник света, которым, как правило, была свеча. Кулибин разработал целый ряд фонарей различной силы и размеров - для освещения больших мастерских, коридоров, кораблей, карет. Столичная знать сразу же захотела обладать такими устройствами, являвшимися в то время чудом техники. Мастерскую Кулибина засыпали заказами. Вслед за знатью потянулись и провинциалы, отбоя от желающих не было. Однако о практическом применении фонарей Кулибина, об использовании их для городского благоустройства, в промышленности, в военном деле речи не шло. В этих областях прожекторами пользовались в виде исключения.

Иван Петрович, будучи механиком при царских покоях, иллюминатором пиршеств, участником балов и даже спутником императрицы во время ее увлечения астрономией, оказался втянут в атмосферу придворной жизни. При царском дворе в своем длиннополом кафтане, с огромной бородой он казался гостем из другого мира. Многие смеялись над «благообразной» внешностью механика, подходили к нему и шутки ради просили благословения, как у попа. Кулибину оставалось только отшучиваться, поскольку выказать свой гнев было бы недопустимой дерзостью. Существует поверье, что Владимир Орлов неоднократно уговаривал механика переодеться в немецкое платье и побриться. Борода считалась атрибутом простонародности, являясь препятствием на пути получения дворянского титула. Кулибин на это отвечал: «Ваша светлость, почестей не ищу и бороды для них не сбрею». Вообще же согласно описаниям современников Кулибин был «статным, посредственного росту мужчиной, в походке, являющий достоинство, а во взгляде остроту и ум». Он был крепок телом, никогда не курил, не пил и не играл в карты. В свободное время сочинял стихи, его язык был народен, точен и лишен всякой манерности. Писал Иван Петрович неграмотно, но не в плане слога, а в плане орфографии. Он сильно досадовал по этому поводу и, когда посылал бумаги начальству, всегда просил сведущих людей исправить ошибки.

Несмотря на загруженность, Кулибин всегда находил время для занятий серьезными изобретениями. В 1791 году он разработал оригинальные конструкции четырехколесной и трехколесной «самокатки». Их длина предполагалась около 3 метров, скорость передвижения до 30 километров в час. Некоторые их части являлись весьма оригинальными. Действительно, ни в одном описании «самокаток» восемнадцатого века и близко нет таких деталей, как маховое колесо для устранения неравномерности хода, дисковые подшипники, коробка скоростей, позволяющая менять скорость хода. По неизвестным причинам мастер уничтожил свое изобретение, осталось лишь десять чертежей, выполненных в 1784-1786 годах. Кроме того имеются двадцать два листка с чертежами, озаглавленные как «Подъемное кресло». Этот «лифт» для престарелой императрицы Кулибин сделал в 1795 году, в движение он приводился работой винта.

А незадолго до смерти Екатерины II русский изобретатель ознакомился с устройством оптического телеграфа братьев Шапп. Кулибин разработал свою собственную конструкцию этого прибора, прозванного им «дальноизвещающей машиной». Принцип сигнализации он позаимствовал у Клода Шаппа, однако код придумал самостоятельно, причем пошел в этом отношении дальше француза. Передачу слов Иван Петрович совершал по частям, разделяя их на двухзначные и однозначные слоги. Однако изобретение никого не заинтересовало, оно было отправлено в архив, как курьезная игрушка. Некто Жак Шато, работник предприятий Шаппа, через сорок лет привез в Россию телеграф собственной конструкции. Правительство определило ему 120 тысяч рублей за «секрет» устройства и шесть тысяч рублей в год пожизненной пенсии за установку.

В 1796 году Екатерина скончалась, а на престол взошел ее сын Павел I. Спустя короткое время влиятельные при императрице царедворцы и вельможи были устранены от государственных дел. Вместе с ними рухнуло то покровительственно-снисходительное отношение двора к Кулибину, как к организатору блестящих иллюминаций. Положение его стало шатким, однако изредка, в чрезвычайных случаях царь продолжал обращаться к нему, что давало возможность гениальному изобретателю продолжать работу в Академии наук. Но в самом начале правления Александра I, 24 августа 1801 года, Кулибин был уволен. Разумеется, отстранение это было облечено в соответствующую форму: «Снисходя ревности его и долговременной службе, Государь позволяет старцу провести остаток дней в мирном уединении на родине».

Кулибин, несмотря на годы, отдыхать не хотел, мысль о бездеятельности была для него мучительной. Уже сам переезд поздней осенью с детьми и беременной женой по разбитым дорогам был для Ивана Петровича ужасен. Вскоре после прибытия в Нижний Новгород его жена умерла в страшных муках во время родов. Кулибин очень болезненно переживал это, считая себя виновником ее кончины. Можно только представлять себе, какие чувства обуревали великого изобретателя в то время - многолетняя изнурительная деятельность, всеобщее безразличие к его работам, прозвище «колдун», которым по приезду наградили его соседи. Однако крепкая и выносливая натура русского механика поборола все нравственные и физические недуги. Иван Петрович в третий раз женился на местной мещанке, впоследствии у них родилось три девочки. Всего же у Кулибина было двенадцать детей, всех их он вырастил в строгом послушании, всем своим сыновьям дал образование.

И в Нижнем Новгороде продолжала работать изобретательская мысль отечественного гения. В 1808 году он закончил свое очередное творение - «механические ноги». Еще в 1791 к нему обратился один офицер-артиллерист, лишившийся ноги под Очаковом: «Ты, Иван Петрович, много разных диковинок вымудрил, а нам - воякам - приходится таскать деревяжки». В усовершенствованном виде кулибинский протез состоял из ступни, голени и бедра. Механическая нога могла сгибаться и выпрямляться, а к телу прикреплялась с помощью металлической шины с поясами. Чтобы наглядно показать пригодность своего творения, конструктор соорудил двух кукол. Одна из них изображала человека, у которого ниже колена была отнята правая нога, а другая - у которого выше колена была отнята левая нога. Таким образом, Кулибин предусмотрел оба случая утраты ног. Модели протезов, куклы и все чертежи он послал Якову Виллие - президенту Медико-хирургической академии. Хирурги изучили искусственную ногу и признали протез Кулибина не только пригодным к употреблению, но и самым лучшим из всех существовавших доселе. Однако и это творение не принесло механику ничего, кроме расходов.

С самого детства Иван Петрович наблюдал на Волге ужасающие картины каторжного труда бурлаков. Почти двадцать лет он бился над проблемой замены бурлацкой тяги силами природы. Подобная идея была не нова. Еще в пятнадцатом веке похожие работы появились в Чехии. Однако у историков нет никаких сведений о том, что русский изобретатель был знаком с ними. Вероятнее всего, Кулибин, как и в прочих случаях, самостоятельно подошел к своей идее. Устройство «водоходного судна» по его замыслу было следующим. Один конец каната на судне обвивался вокруг гребного вала, а другой привязывался на берегу к неподвижному предмету. Течение реки давило на лопасти колес, которые приходили во вращение и наматывали канат на гребной вал. Таким образом, судно начинало перемещаться против течения. Неудобства, разумеется, были огромные, однако это все же было лучше прежней тяги силой бурлаков.

Следует заметить, что перед тем как приступить к разработке машинного судна, Иван Петрович скрупулезно собрал экономические сведения, подтверждающие выгодность его творения. Для этого он выучил систему волжских судов и их хозяйственную эффективность, заработок бурлаков, способы найма рабочей силы и тому подобное. По его расчетам выходило, что использование машинной тяги вело к сокращению рабочей силы вдвое, а одно «водоходное судно» давало купцам чистой экономии 80 рублей на каждую тысячу пудов в год. Однако лишь пример реально работающего судна мог заставить людей поверить в изобретение. Мастер понимал это, и потому написал царю письмо с просьбой выделить ему средства для постройки. В случае неудачи Кулибин соглашался взять на себя все издержки, а в случае удачи - бесплатно отдать судно в казенную эксплуатацию и разрешить каждому, кто захочет, строить по этому образцу собственные «водоходы».

Просьба Кулибина была уважена. Летом 1802 года он начал постройку, используя в качестве основы старую расшиву. Снаряжение судна было окончено в 1804 году, а 23 сентября его испытали. На судне присутствовал губернатор города, знатные чиновники, дворяне и купцы. Расшива везла на себе 140 тонн песку и передвигалась против течения, не уступая в скорости хода судам, ведомым бурлаками. Самоходное судно признали «обещающим государству великие выгоды», а изобретателю выдали свидетельство. После этого Иван Петрович отправил все чертежи и расчеты в министерство внутренних дел. В пучинах бюрократических ведомств проект Кулибина сразу начал тонуть. Министерство морских сил не пожелало дать заключение по изобретению, потребовав дополнительных сведений. Кулибину возвратили чертежи, после пяти месяцев упорных трудов он выполнил все поставленные требования и возвратил бумаги министру, приложив также записку-обоснование экономической выгоды эксплуатации подобных судов на Волге. Материалы были рассмотрены Адмиралтейств-коллегией, которая, сомневаясь в ходовых свойствах судов Кулибина, а также в их экономической выгодности, проект отклонила. Дело кончилось тем, что городская дума забрала «водоход» на хранение. Спустя несколько лет интереснейшее изобретение было продано на дрова.

В 1810-1811 годах неутомимый изобретатель работал над машинами для солеваренных предприятий Строгановых. К этому же периоду времени относится разработка Кулибиным собственной конструкции сеялки. В 1810 году Иван Петрович по своим чертежам построил новый красивый двухэтажный домик. Однако несчастья преследовали его. Не успел мастер обжиться, как в доме произошел пожар. Кулибин успел вынести из огня только детей и свои работы. Изобретателя и его семью приютила старшая дочь Елизавета, вышедшая замуж за чиновника Попова, которого Кулибин очень любил и уважал. Семья их жила неподалеку от Нижнего в селе Карповка. Вскоре мастеру из «Общественного призрения» выдали взаймы 600 рублей. На них он купил ветхий домик и переселился в него.

В 1813 году Кулибин завершил свой новый проект железного моста через Неву. Мост русский гений спроектировал из 3 решетчатых арок, покоящихся на четырех промежуточных опорах. Длина моста была около 280 метров, освещаться он должен был кулибинскими фонарями. Иван Петрович предусмотрел все, включая ледорезы. Невзирая на старость, он сам намеревался руководить строительными работами, мечтая снова перебраться в Санкт-Петербург. Когда проект был окончен, начались привычные для изобретателя «хождения по мукам». Чертежи были посланы на рассмотрение Аракчееву, на что он ответил: «Предполагаемая вами постройка моста через Неву требует крупных издержек, кои государству в нынешнее время необходимы для других предметов, а потому думаю, что предположение сие нельзя будет привести ныне в исполнение». После этого отказа Кулибин стал подыскивать другого человека, могущего представить проект царю. В 1815 году он решился обратиться в Академию наук, где о его бумагах забыли на следующий день после получения. До конца жизни Кулибин ждал ответа по данному проекту, волновался и все искал случая представить чертежи самому императору. Позднее постройка Николаевского моста оправдала все технические соображения Ивана Петровича.

Единственной задачей, которую великий изобретатель не смог разрешить, являлась попытка построить вечный двигатель. Более 40 лет он занимался этим вопросом, особенно в последние годы жизни. После Кулибина осталось громадное количество вариантов конструкций этой машины. С 1797 года он вел особый дневник по этому делу - 10 тетрадок по 24 страницы каждая. Вечный двигатель стал последней мечтой конструктора. Его здоровье ухудшалось. Все дольше и дольше Кулибин лежал в постели. Когда у него были силы, он писал письма в Санкт-Петербург, посещал приятелей, выходил на берега Волги и любовался идущими караванами судов. Последние месяцы Иван Петрович провел в своей постели в окружении чертежей вечного двигателя. Он работал над ними даже по ночам. Когда силы его покидали, дочь Елизавета читала ему, а он делал пометки на листах. 11 августа 1818 года Кулибина не стало. Он умер абсолютно нищим. Ни копейки не было в доме, вдове пришлось продать настенные часы, а старые приятели принесли немного денег. На них легендарного изобретателя и похоронили на Петропавловском кладбище - в паре шагов от церковной паперти.

По материалам книг: Н. И. Кочина «Кулибин» и Ж. И. Яновской «Кулибин».

Иван Петрович Кулибин - выдающийся русский механик-изобретатель 18-го века. Его фамилия стала нарицательной, "кулибиными" сейчас называют мастеров-самоучек. Иван Кулибин стал прототипом часовщика-самоучки Кулигина - героя пьесы "Гроза" Александра Островского.

Иван Петрович Кулибин родился 10 (21 по новому стилю) апреля 1735 года в селении Подновье Нижегородского уезда (сейчас это селение является частью Нижнего Новгорода) в семье купца-старообрядца. Верность старообрядческим традициям Иван Кулибин хранил всю жизнь: он никогда не курил табак, не играл в карты, не пил спиртного. Когда Екатерина Вторая предложила Кулибину сбрить свою окладистую бороду в обмен на получение дворянства, Кулибин предпочел остаться с бородой в купеческом сословии.

Иван Кулибин с детства обучился торговле мукой, однако его больше влекли разные механизмы, вроде колокольных часов. Кулибин самостоятельно изучал механику по книгам,в том числе и по сочинениям Михаила Ломоносова. С 17-ти лет Кулибин начал изготавливать поделки своими руками для дома и для продажи: деревянные, а также медные часы с кукушкой, деревянные круги для отливки медных колёс, токарный станок и другие инструменты. На талант Кулибина обратил внимание знакомый его отца, также купец-старообрядец Костромин. Он дал Кулибину деньги на изготовление необыкновенных часов, чтобы преподнести их императрице Екатерине Второй. Попутно с изготовлением часов для императрицы Кулибин сделал электрическую машину и микроскоп. Наконец 1 апреля 1769 года Кулибин и Костромин предстали перед Екатериной Второй с чудо-часами. Часы имели форму яйца, в котором каждый час открывались маленькие двери. За ними виднелся Гроб Господень, по сторонам Гроба стояли с копьями два стража. Ангел отваливал камень от Гроба, стража падала ниц, являлись две ; куранты играли три раза "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав" и двери затворялись. С пяти вечера до восьми утра играл уже другой стих: "Воскрес Иисус от гроба, якоже прорече, даде нам живот вечный и велию милость". Часовой механизм состоял из более чем 1000 мельчайших колесиков и прочих механических частей, при этом часы были размером всего лишь с утиное или гусиное яйцо.

После этого представления самодельных чудо-часов императрица Екатерина назначила Ивана Кулибина заведующим механической мастерской Петербургской Академии наук. В течение 17 лет Кулибин руководил мастерскими Академии и воплощал в жизнь свои новые изобретения: 300-метровый одноарочный мост через Неву с деревянными решётчатыми фермами, прожектор, механический экипаж с педальным приводом, "механические ноги" (протезы), лифт, речное судно с вододействующим двигателем, передвигающееся против течения, оптический телеграф, машину для добычи соли, приспособление для расточки и обработки внутренней поверхности цилиндров и многое другое.

Часы "Павлин" были созданы в 18-м веке английским мастером Джеймсом Коксом и приобретены князем Потёмкиным в разобранном виде. Единственным человеком, кому в России удалось собрать эти часы, оказался Иван Кулибин. Часы "Павлин" по сей день работают и являются одним из самых интересных экспонатов Эрмитажа.

Кулибин был трижды женат, в третий раз женился уже 70-летним стариком, и третья жена родила ему трех дочерей. Всего у него было 11 детей обоих полов.

В конце жизни Иван Кулибин увлекся созданием вечного двигателя и, потратив все свои сбережения на несбыточную мечту, умер в бедности 30 июля (11 августа по новому стилю) 1818 года в Нижнем Новгороде. Чтобы собрать деньги на его похороны, вдова Кулибина продала единственные оставшиеся в доме настенные часы.